– Иди сюда, – Ян похлопал по траве рядом с собой. – Тут классно.

И жестом фокусника достал из-за спины две запотевшие бутылки с лимонадом.

Я хотела было помотать головой… Но зачем-то кивнула, подошла к демону и уселась рядом.

Газировка защекотала горло и шибанула в нос. Я фыркнула, как довольный тюлень, сделала еще один глоток и вытянула ноги поудобнее. Тут было и вправду классно, Ян не соврал. Мы сидели и молча пили лимонад, мимо ползли изнывающие от вечерней духоты люди, шуршали шинами машины, где-то вдали стрекотала газонокосилка, и мне было удивительно мирно и хорошо.

Еще я поймала за хвостик мысль о том, что соскучилась по Яну. Действительно. Или, возможно, это все неудовлетворенный интерес? К личности демона и его целям… И желанию разобраться, в чем же подвох, о котором призывал не забывать внутренний голос.

Поэтому минут через десять я предложила:

– Зайдешь на ужин?

– А что у нас на ужин? – тут же оживился Ян. Куда только делся его сонный и расслабленный вид. Вот уж воистину обжора! По-моему, в список свойств бакэнэко стоит вписать нулевым пунктом «очень любит поесть!»

– Не знаю… – протянула я. – Думала сварить макароны и…

– А у вас есть черный перец и яйца? – Ян уже вскочил на ноги и протягивал мне руку. – Можно сделать настоящую карбонару. Не как вот это дурацкое нечто со сливками, а такую, исконно итальянскую. Только надо еще зайти за беконом – я во-он за тем домом нашел маленькую мясную лавку, там вкуснее, чем в супермаркете… Погнали!

И мы погнали за беконом, а потом слушали восторженные рулады Мышки, когда она приветствовала Яна и терлась о его ноги, а потом он колдовал над плитой, а я сидела на подоконнике и грызла фисташки. На Москву опускались сумерки, над горизонтом клубились абсолютно волшебные сиренево-розовые облака, и пахло свежестью.

– Будет дождь, – заметил Ян, раскладывая карбонару по тарелкам. И кусочек сырого бекона – в Мышкину миску.

– Наконец-то! – обрадовалась я.

– Значит, ночью я промокну, – констатировал демон.

– Ты что, ночуешь на улице?

– Нет. На крыше. Оттуда обалденный вид по утрам.

– Романтик, что ли?

– Нет, эстет, – усмехнулся он. – Предпочитаю употреблять материальную пищу одновременно с духовной. Приятно, когда их можно совместить за завтраком.

Мышка тем временем влезла на краешек стола и оттуда сверлила меня суровым взглядом. Мол, ты что же, совсем бессердечная? Сожрешь макароны и выгонишь беднягу-повара под дождь? Ай-яй-яй. Или как там должны говорить кошки? Мыф-мыф-мыф.

Между тем карбонара была офигенной. Вымазав кусочком хлеба последние капли соуса, я пробормотала, глядя в тарелку:

– Если хочешь, то можешь остаться ночевать. – Потом подняла глаза. – На кухне. Я тебе дам надувной гостевой матрас.

– Спасибо, – улыбнулся Ян. – А хоть сниться тебе можно?

– Разве что только сниться! – твердо ответила я. – В приличном виде. Без всяких этих.

И через несколько часов круто пожалела о своих словах.

14.1

В эту ночь мне наконец приснился сон. О том… как я сплю. Этакая матрешка из нескольких уровней, когда ты вроде как вынырнула в реальность, а потом – оп! – и понимаешь: мир вокруг – лишь иллюзия. И так раз за разом.

В какой-то момент мне надоело пытаться управлять осознанным сновидением, силиться проснуться и так далее, и я просто лежала, сладко потягиваясь. На роскошной двуспальной кровати. Постельное белье на ней было прохладное и гладкое, из нежного кремового шелка. Ничего общего с моими хлопчатобумажными простынями и наволочками из «Икеи»: один комплект в полосочку, второй – с английским алфавитом. Где-то в темноте, за невидимым окном, шумел летний дождь, пахло озоном и цветами. Мне было одновременно уютно, тепло и свежо – микс из ощущений, недоступный в реальности. В настоящей постели мне вечно бывало то жарко, то холодно.

Я взбила подушку поудобнее и чуть не замурлыкала от ощущения неги, которое разлилось по всему телу, до кончиков пальцев. И, повернув голову, заметила, что контуры комнаты начали проявляться из небытия, квадрат окна посветлел, а на подоконнике виден чей-то силуэт.

– Эй, – прошептала я. – Это мой сон!

– А я и не собираюсь его у тебя отнимать, – тихонько засмеялся незнакомец, спрыгнул с подоконника и подошел ближе, превратившись в Яна. – Просто зашел проведать, как ты тут.

На вид он ничуть не отличался от себя настоящего: такие же пухлые щеки и хитрые прищуренные глаза. Те же плавные кошачьи движения и мягкий голос. Только вместо обычной футболки и джинсов на демоне было длинное шелковое кимоно с широким поясом. Ткань переливалась перламутровыми волнами, как озерная гладь под ласками ветра.

– У меня все отлично, – ответила я и снова потянулась, закинув руки за голову.

Ян расплылся в улыбке.

– Рад. Люблю хорошие сны.

– Может, сходишь тогда сам поспишь? – предложила я. – А то я тебя… хм… стесняюсь.

Не говорить же прямо: «Не хочу делить ни с кем такой классный сон! Дай спокойно отдохнуть, а?»

В ответ демон прижал руки к груди и шутливо поклонился мне:

– Спасибо. Я ценю, когда заботятся о моих чувствах и не хотят обидеть.

– Ты что, читаешь мысли?

– Нет, – он помотал головой. – Сейчас уйду, не волнуйся. Лишь минуту посижу у тебя в ногах. Можно?

– Можно…

Ян опустился на краешек кровати и осторожно взял в ладони мою ступню. Я тут же собралась возмутиться, потому что «посижу в ногах» и «подержу за ногу» – это ж разные вещи, да? Но касание теплых пальцев было таким приятным, что я решила сначала выдержать паузу. А потом еще одну паузу. А потом еще одну…

Он гладил мои пальцы и пяточки, осторожно касался нежного места на своде стопы, где кожа самая тонкая и чувствительная. Нажимал на какие-то хитрые точки, и вся усталость, накопленная не только за предыдущий день, но и, пожалуй, за целый год, уходила прочь. Причем в его движениях – нежных, уверенных, медленных – не было ни намека на секс. Ни намека на продолжение, заигрывание, соблазнение… Это была мягкая дружеская нежность. Теплая, но не горячая. Уютная, но не обжигающая.

Его руки творили настоящую магию… Как будто до этого момента я все время была русалочкой, которая ходила как по острым ножам, но скрывала это – в первую очередь от самой себя. А тут пришел лекарь, и все раны вмиг исцелились, и во всем теле возникла легкость, и захотелось петь, кружиться и танцевать.

Тут Ян отпустил мои ноги.

– Что такое? – Я вздрогнула, возвращаясь в реальность. То есть реальность сна. То есть…

– Минута прошла, – пожал он плечами, вставая.