– Что вообще происходит?

Я искренне не понимаю, почему он так взволнован. Этого он и хотел. Он не скрывал своих желаний. Он уже несколько недель подталкивает меня к входной двери академии. И такой реакции я совсем не ждала. Я ожидала от него угрюмого: «Давно пора», – а не превращения в фонтанирующее эмоциями чудовище, которое тяжело дышит прямо передо мной.

– Почему ты так себя ведешь? В этом нет никакого смысла.

– Просто… попроси перевод или что-то в этом духе. Академии Нефилимов разбросаны по всему миру. Выбери какую-нибудь. Я не вынесу, если ты останешься без защиты. – Он выпаливает это так быстро и с таким чувством, что я замираю. Он выглядит надломленным, но я, хоть убей, не понимаю почему.

В отличие от Стила, от которого волнами исходит тревога, я свою правду проговариваю медленно, с успокаивающей ноткой в каждом слоге. Инстинкт подталкивал меня к тому, чтобы справиться с этой ситуацией деликатно.

– Я могу справиться с одиночеством. Я так всю жизнь делаю.

– Ну, а я больше не справлюсь.

Сильная рука обхватывает меня за затылок и тянет вперед. Замерзшие губы Стила накрывают мои. Вкус корицы и мужского мускуса окутывает меня коконом. Я смутно подозреваю, что меня не должен привлекать запах мужского пота, но, боже, как он мне нравится.

В эту секунду лучшее, на что способен мой мозг, – это мысли вроде «Ого» и «Мм».

Губы Стила скользят поверх моих так сладко, но с безумной страстью. За всю историю не бывало поцелуя совершеннее, чем этот.

Может, я и неопытна в таких делах, но я знаю достаточно, чтобы понимать, что целуется он хорошо – или, скорее, мы.

После каждого тихого всхлипа, который рвется у меня из горла – я даже не понимаю из-за чего они, – он целует меня в губы.

Он будто знает, когда именно я приду в себя, потому что за секунду до того, как я уже хочу стряхнуть восхитительный туман в голове, струящийся там от его прикосновений, он сильнее ко мне прижимается.

Он вновь втягивает меня в поцелуй – а я слишком слаба, чтобы этим озаботиться.

Эти секунды я проживаю в мире, который вертится лишь вокруг Стила.

Мое тело воспринимает сейчас лишь его вкус, прикосновения и запах. Холод теперь нипочем, ведь кровь бежит по венам в два раза быстрее.

Он проводит языком между моих губ, и я откидываю голову еще сильнее, позволяя ему скользнуть внутрь. Его рука крепче обхватывает меня за ребра.

Словно он меня присваивает.

Этого я и хочу.

Плюх. Холодная куча слякоти падает нам на головы и сползает по лицам, заставляя отпрянуть друг от друга. Мокрый снег – наверное, упал с нависающей ветки – проникает мне под куртку сзади и скользит ледяными пальцами по позвоночнику.

Пузырь, в который заключил меня Стил, лопается, и в него врывается весь остальной мир. И не только морозное прикосновение зимнего воздуха к коже и запах сосны, но и очень яркие воспоминания о том, как Стил со мной общался. Его резкие слова. Холодное обращение. Его слова и поступки, которые ранили меня снова и снова, пока я не начала чувствовать себя просто растоптанной. Даже взгляд Новы в нашу последнюю с ней встречу.

Я отшатываюсь и выставляю перед собой руку, чтобы оттолкнуть его.

Кажется, он раздумывает над тем, чтобы поцеловать меня еще раз.

– Нет! У тебя нет на это права.

Я отрывисто и часто дышу. Тело предало меня – и это задевает мою гордость.

Может, я до смешного неопытна в общении с парнями, но у меня достаточно самоуважения, чтобы знать: не надо целоваться с тем, кто позволяет себе то же, что и Стил. Эта токсичность выльется лишь в душевную боль и низкую самооценку. Одиночество – дурацкая причина для такого. Подобное поведение только еще больше снизит мою самооценку. Осознав это, я становлюсь еще яростнее.

– У тебя нет на это права! – визжу я снова. Протянутая рука, которой я от него отгородилась, дрожит.

Громкость моих слов – или мой однозначно безумный взгляд – проникает в затуманенный похотью мозг Стила. Он уже не смотрит на меня как на лакомый кусочек торта и отступает.

Когда его ботинок погружается в мягкий снег, по лицу Стила прокатывается волна эмоции, напоминающей боль. Он поднимает руку, чтобы потереть лоб, но тут же опускает ее и яростно встряхивает головой.

– Это все сон. Я наполовину не в себе с тех пор, как он мне в первый раз приснился. Не могу выбросить его из головы.

– Сон? Ты винишь в своем странном поведении какую-то ночную галлюцинацию? – Я намеренно пытаюсь уколоть его посильнее, но уловка, оброненная Стилом, подтачивает мою решимость. Какое отношение ко мне имеют его сны?

В уголках его глаз появляются тонкие морщинки, а лоб наморщен от беспокойства.

– Я не знал. – В его жалобных словах никакого смысла.

– Не знал чего?

Я больше не дрожу, но, кажется, теперь эту дрожь подцепил Стил. Он снова засовывает ходящую ходуном руку в густые волосы и сжимает пряди так сильно, что на лбу натягивается кожа.

Мне хочется его успокоить, но я подавляю это желание.

– Я не знал, что она – это ты, до того раза. Пока ты не превратилась, я думал, это всего лишь сны.

Стоп.

– Тебе приснился сон… обо мне? – шепчу я. И я не уверена, что хочу получить ответ на этот вопрос.

– Нет. – Он закрывает глаза. – Не приснился сон, а снятся сны. Все время. И каждый раз после них я чувствую, что должен…

Я ловлю каждое его слово, невольно подходя на шаг ближе. Поднявшийся ветер обрушивается на меня, как волна, вырывая из транса.

– Я, наверное, чего-то не понимаю. Должен что?

– Как будто я против воли связан с тобой.

Он тянет вперед руки, но останавливает себя и смотрит на них так, будто они ему больше не принадлежат, – а потом опускает их.

– В моей жизни нет места такому. Я не могу – не позволю – этому чувству помешать долгу перед семьей. Я уже однажды подвел их. И больше не стану.

Я смотрю на него, потрясенная его откровениями и совершенно неуверенная, что я по этому поводу чувствую. И что чувствует он.

Сделав глубокий вдох, Стил восстанавливает эмоциональную броню. Я будто наблюдаю, как жизнь покидает его тело и что-то другое – фальшивое – занимает ее место. Как будто он киборг, а не живой, дышащий и чувствующий человек.

– Слушай, я не хотел, чтобы ты об этом узнала, понимаешь? Давай просто забудем о том, что я сказал.

У меня вырывается короткий смешок.

– Хочешь, чтобы я забыла, что тебе снятся настолько прекрасные сны обо мне, что они, по-твоему, подавляют твою волю? Не выйдет, приятель. Ты должен был рассказать мне об этом давным-давно. Может, я помогла бы тебе разобраться в этом.