она ощутила его губы на своих губах. Это был странный поцелуй. Словно она целовалась с воздухом. Она не чувствовала его тепла, или влажности, но чувствовала его мягкость, и движения. Во время долгого поцелуя он, не прекращая гладил её волосы, спину, талию, ноги. Его губы ласкали её соски, и покрывали поцелуями плечи, шею, живот.

Ирда протянула руки, отталкивая лицо короля, чтобы прервать поцелуй. Но её руки нащупали лишь пустоту. Хотя древний, понял её намеренье и оторвался от её губ. Из-за наслаждений, от которых всё тело девушки извивалось и содрогалось под наплывом волн удовольствия, ей было тяжело говорить. Но набрав полную грудь воздуха, она сумела проговорить:

- Знаешь. Если бы ты появился в теле, то всё можно было бы сделать приятней для нас обоих.

- У меня нет тела, и я не могу воплотиться. Сейчас пред тобой мой истинный облик. Я аспект кошмарных снов и безумия. Мой плащ это единственный способ пребывать в материи.

- И после этого ты говоришь, что будешь править миром?!

Эта издёвка, задела короля, и Ирда ощутила, как он резко вошёл в неё своим членом на всю глубину. У девушки перехватило дыхание. К бесчисленным сводящим сума ласкам добавились резкие, почти яростные удары королевского достоинства. Её тело стало резко раскачиваться в такт его движениям. Наконец он приступил к самому главному, потому что она уже не могла терпеть этой затянувшейся прелюдии. Ей стало хорошо. Слишком хорошо. Ирда больше не хотела покидать это нигде и никогда. Но, одна мысль болезненно кольнула её сознание:

- Только с членом не повторяй. – Сделав над собой последнее усилие, прошептала она.

- Чего не повторять?

- Того, что ты делал с руками и губами. – Его любовь к разговорам уже начинала серьёзно бесить Ирду.

- Посмотрим… - немного со злобой прошептал он.

Её стоны никто не слышал, и услышать не мог, и потому она себя не сдерживала. Король утопил Ирду в своих ласках, и она уже теряла себя, как внезапно для самой себя разразилась незаметно подравшимся оргазмом. Он остановился, замер в ней. Все его конечности и губы остановили свой ход, позволяя телу царицы биться в любовном экстазе. Когда судороги улеглись, она, облизав пересохшие губы дрожащим голосом промолвила:

 

- Ты кончил?

- Нет. Я не могу этого сделать. Ведь у меня нет тела.

- Тогда почему ты остановился?

И всё закрутилось вновь. Эти руки, губы, прикосновения. Эти поцелуи, тисканья, укусы. Эти нежные, грубые, чувственные движения. Всё слилось для неё в единый едва различимый комок эмоций и чувств. Её возбуждённая кожа приводила Ирду в трепет от каждого прикосновения. Она почти забыла, как дышать, и уже просто рычала в пустоту. Он не останавливался, выбивая из неё последние воспоминания о себе самой. Она пропала. Потерялась во времени и пространстве и уже не осознавала не саму себя ни, где она находится. Она даже почти не заметила свой второй оргазм, потому как древний не сбавлял темпа. Ей даже уже было всё равно, сколько именно рук или губ её ласкают, она просто хотела, чтобы это не прекращалось, пока она не взорвалась третьим экстазом.

И в этот момент, прошлое настоящее и будущее, слились для неё воедино. Она стала цельной. Истинной собой без накапливающихся каждую жизнь надстроек жизненного опыта. Порой этот опыт спасал ей жизнь, порой уничтожал, но каждый раз менял её. И менял до неузнаваемости. Вот почему она не хотела больше перерождаться. Она не хотела быть другой. Она не хотела меняться. Она не хотела быть разной. Из-за этого она терялась. Теряла себя. Не зная, кто она на самом деле, и какая из её жизней была истинной.

Но, теперь эта не нужная вуаль спала. Её жизни слились воедино. От самой первой, когда она ещё не была обременена ни речью, ни традициями, и высшей радостью было ощущать жар, от костра пережидая бурю. До тех, которые ей ещё предстоит прожить, нося непривычные ей диковинные наряды и платья, разговаривать на ещё не родившихся языках, при этом, не понимая собственную речь из прошлого. Но каждый раз снова и снова бороться за свою жизнь, за своё право, за своё, Я. Мир будет меняться, и ещё много раз правила будут дописываться. И в одной из тех жизней, когда культистов и алтарей станет так мало, что её сердца для сделки придётся получать иными способами, нежели кинжалом и цепями, она, сидя перед механизмом находящимся за гранью её нынешнего понимания, вспомнит. Вспомнит и напишет те самые три слова.

- Я вспомнила… - на выдохе тихо протянула девушка.

- Тогда пришло время остановить Голашнера.

- Как тебя зовут?

- Я аспект ночного кошмара и безумия. Моё имя не может произнести смертный, ибо оно моя суть и, произнеся его, ты погрузишь свой разум в кошмары и безумие.

- Длинноватое имя… - девушка попыталась сглотнуть, но горло было пересохшим. – Вот меня зовут Ирда. Тебе стоит придумать подобное. Иначе как тебя звать?

- Тебя зовут первая жертва. Все остальные Имена лишь дорожная пыль времени, через которое ты идешь.

Ирда зажмурилась, от недовольства. «Какой же ты зануда!» - подумала она, растирая кулачками глаза. Её тело ещё ныло от произошедшего с ней, и сейчас девушка хотела ещё немного полежать в этой неге.

Но, едва она распахнула глаза, как перед ней была распахнутая пасть чудовища, а под ногами голая выеденная земля, и вокруг неё рой зависший в пространстве насекомых, через которых со слезами на глазах начинал прорываться бамлак. Чувство реальности начинало возвращаться к царице, словно бы она вырывалась из глубокого сна. И вместе с этим ход времени начинал своё неумолимое движение, когда и она и ещё друзья были в нескольких шагах от ещё мгновение назад, казалось бы, неминуемой смерти.

Глава 36.

Крылышки саранчи начинали плавно двигаться, порхая вверх-вниз. Ирда понимала, что время вот-вот вернётся в прежнее русло и у неё совсем немного времени, всё исправить. И почему только этот жёлтый выбрал настолько неудачный момент для беседы. Заговори он ещё на возвышенности, когда Ветта с Бором во всю пробовали свои силы, а ураган берёг их от жуков, всё могло бы быть сильно