тех трех ночей. Немногочисленный выжившие описывали жуткие алые глаза, в которых не было ничего, кроме жажды пролить кровь живых.

— Дело опасное, но он, скорее всего, работает в одиночку, потому у нас численное преимущество. Советую всем подготовиться, как следует. Призрак не просто маньяк — он опасный хищник, возможно, один из опаснейших в Найт-Сити. И я хочу посмотреть, на что он способен.

****

— Скажи а-а-а…

Послушно протянув гласную, Артега приоткрыл рот, дав ложке с какой-то кашицей оказаться внутри. Без пререканий проглотив пищу, юноша увидел, как на него смотрят любящие глаза.

— Вкусно?

— Да.

На самом деле, по стандартным меркам, рисовая каша была пресноватой, но в лечебинице иной не дают, ведь даже еда должна способствовать улучшению здоровья — полезные каши, особенно в нынешнее время, редко бывают вкусными.

— Ой, ты заляпался… — Видя, что на краю губы юноши находились остатки угощения, женщина провела пальцем по ним. — А вот теперь нет…

С не сходящей улыбкой на лице, обладательница остриженных до плеч золотых волос, не сводила взгляд со своего сына. В ее пространном взоре угадывалась лишь относительная осмысленность, уступая теплу и заботе.

Подобные сцены происходили уже почти месяц, с того самого момента, когда Артега привел женщину сюда. По началу, она была изможденной и оголодавшей, ведь провела немало дней на улице. Исхудав так сильно, что можно было видеть, как кожа обтягивает ребра, она уже долгое время находилась на грани.

— Смотри, что мне Эдвард принес. — С энтузиазмом, женщина подскочила к тумбочке рядом с кроватью. — Бумажная книжка! — Тонкая книга, была простой раскраской.

Пусть это можно было счесть архаичностью, но главврач предпочитал давать пациентам именно физические носители, считая тактильный контакт с бумагой лучше. Старик, что с него взять, но, по крайне мере, мама радовалась.

Вновь демонстрируя поистине детскую манеру поведения, женщина вернулась к парню, что сидел на кровати с белыми покрывалами.

— Я уже раскрасила лес и небо. — Соблюдая очень тесный контакт, она светилась от радости, ведь ее сын был рядом.

— Хорошо получилось… — Говорил Артега, смотря на ломаные линии серого карандаша, между которыми было множество прорех.

Деревья имели серый цвет, как и небо, что казалось мрачным и пасмурным.

— Порисуешь со мной?

Юноша не мог отказать. Не той, кто подарил ему столько счастья и той, кто пережил столько страданий.

В отличии от сестры, ее не продержали долго в логове. Впрочем, записи камер свидетельствовали о похожей участи, только она была… во владении всех остальных когтей. Не ясно, что заставило их выкинуть ее на улицы, но так и произошло. Единственное подозрение, это травма мозга, полученная в ходе удара головы.

Горе или счастье, но именно это помогло ей не сойти с ума… вернее, не превратиться в безжизненную оболочку. Ее сознание помутилось, и она жила на улицах, пока ее не нашел Артега. Потратив на это больше времени, чем на месть, он использовал все — от посекундного просмотра записей с камер, до допроса бездомных. И вот, произошло чудо — сын нашел свою мать. Может эта удача стала наградой за страдания, но последние не прекратились, просто обретя иную форму.

— У тебя так красиво получается… — С восхищением смотря на то, как Тега закрашивал поле и цветы серым цветом, женщина похлопала в ладоши.

Сейчас, она была сбоку и наблюдала за сыном, стоя на коленях. Ее подбородок покоился на плече юноши, а руки с лаской приобняли его торс. Мама не боялась физического контакта, даже наоборот — она часто просила объятий… словно ребенок.

Артега навещал ее минимум раз в три дня, ведь чем дольше его не было, тем слабее была ее связь с реальностью. Будто возвращаясь на грязные улицы Кабуки, где она бесцельно бродила и искала своих детей, добывая пищу только тогда, когда базовые инстинкты трубили о сильном голоде. О качестве еды и говорить не следовало.

— Давай покажем твоей сестре! — Сильнее прижавшись к сыну, женщина с золотистыми волосами качалась из стороны в сторону.

— Она еще не вернулась.

— Бу-у… а когда вернется? — Надув бледно-розовые губы, женщина недовольно посмотрела в алые визоры юноши, чье лицо не было похожим на ее.

В тот миг, когда он нашел свою мать, сидящую на грязном бетоне в переулке, она не подавала признаков жизни, хоть и не была мертва. Только услышав, как знакомый голос зовет ее, она подняла голову и увидела незнакомое лицо, с пульсирующими алыми глазами. Артега, в тот момент, не мог даже думать об аккуратности, ведь наконец завершил поиски. И пусть его внешность сильно изменилась, но мать всегда узнает свое дитя, что и произошло. Она принялась рыдать, бросившись на шею юноше. Целый час, он пытался успокоить ее и услышать что-то кроме всхлипов, а после, ощутил ее мерное дыхание.

Уснув сломанной, она проснулась… сломанной, но уже по другому.

Человеческое сознание сложнейшая вещь и его преобразования после ужасающих психологических травм были непредсказуемыми. Так исказился разум матери Теги — она стала ребенком в теле взрослой женщины, при этом помня о своих детях. Они были единственным, что ее волновало многие годы и даже безумие этого не изменило.

— Не скоро…

Ложь.

Сестра и дочь не вернется никогда, ведь сгорела в пламени, охватившем весь клуб “Хо-Хо”. Однако, не огонь забрал ее нежизнь, а клинок брата. Он не медлил.

— Ну почему… — Неожиданно, на веках обладательницы золотых волос проступили слезы. — … я ведь так скучаю… — Уже начинающийся плач был прерван, ведь сын обнял свою мать.

— Я тоже…

Удерживая маму в своих руках, Артега успокоил ее. Успокоил, как делал это всегда. Женщина каждый раз спрашивала про сестру, и каждый раз получала один ответ, выливающийся в рыдания. Но, стоит уточнить, что Тега однажды попытался донести до матери вести о смерти дочери. Это плохо кончилось.

Сперва, она все полностью отрицала, говоря, что ее девочка просто ненадолго ушла и совсем скоро вернется. Но, стоило юноше настоять — разумеется в предельно мягкой форме — она не просто заплакала. Она забилась в припадке. Яростно крича и содрогаясь всем телом, женщина вопила о том, что с ее детьми все в порядке, что они живы и здоровы. Артеге пришлось долго ее успокаивать, пока она не замолчала на минуту, после которой, будто все забыла. Мать снова спросила своего сына, где