персы начали уже под утро. Теперь они вели себя по-другому. Издали, на предельной дальности начали палить из ружей, сами при этом к завалу не приближались. Пули гудели и били по камням, впрочем не причиняя спрятавшимся за ними людям вреда. В ответ изредка постреливали только лишь русские штуцерники, всем остальным господином прапорщиком было приказано не высовываться.

— Хитрят, мудрят персы, — проговорил Тимофей, выглянув из-за своего валуна. — Чую, задумали чего-то.

И правда, стрельба с той стороны резко прекратилась, и издали послышался топот копыт.

— Они чего, на конях, что ли, решили сюда заскакивать? — Блохин замер с поднятым зарядным молоточком. — Это что за дурь?!

— Заряжайся, Лёнька, и не спеши пока стрелять! — пристраивая удобнее мушкет, проговорил Тимофей. — Вот и пришёл твой с Васильичем звёздный час, готовьтесь. Взвод, по коннице залпом огонь!

Громыхнуло, и стрелки начали спешную перезарядку.

— Первое отделение, свои факелы кидай! — крикнул Гончаров, проталкивая пулю в ствол. — Стреляй точнее, ребята, сейчас они наверх полезут!

Действительно, спешиваясь у лежащих в начале осыпи камней, персидские всадники бросились вперёд. Но одно дело было лихо скакать на коне, другое — перебегать по тёмному завалу. Навстречу им в сполохах от выстрела летел свинец, и они падали, падали на эти камни, окрашивая их в красный цвет. Не выдержав, повернул назад один, за ним второй всадник, Тимофей уже торжествовал было победу, как вдруг из-за дороги вынырнула плотная масса воинов.

— Хитрые, сволочи! — прорычал Тимофей, срывая зубами бумагу патрона. — Двумя волнами накатили!

Затравку в замок, закрыть крышку, заряд в дуло ствола. Шомпол резко протолкнул пулю, и, отжав курок, он с лёта выстрелил в ближайшего врага.

— Штыки надеть! — рявкнул Гончаров что было сил. — Из пистолей бей! Блохин, Кошелев, стреляйте! — И схватил лежавшую на камнях первую пару пистолей. «Бам! Бам!» — он разрядил их в напиравшую густую толпу.

«Их уже не остановить! — мелькнула в голове отчаянная мысль. — Вот и всё, Дима-Тима, хана тебе! Что для этой толпы три-четыре десятка противников?»

— Бам! Бам! — ударило два штуцерных выстрела, и в огненном сполохе громыхнул оглушительный взрыв. Свистнули камни, калеча людей, и Тимофей словно бы своей кожей почувствовал испуг и неуверенность врага.

— Драгуны, в штыки! — крикнул он, выскакивая из-за валуна. — Коли их, братцы! Ура! — И кинулся вперёд.

— Ура-а! На штык! Ура-а-а! — Три десятка драгун ринулись вниз на оторопевших персов. — Ура-а! — Неслись с ними и восемь ополченцев.

— Бам! — Тимофей выстрелил в ближайшего врага из пистоля и, скинув его на камни, перехватил удобнее мушкет. — На! — Резкий рывок — и штык пробил грудь перса. Вынырнувший сбоку Тигран полоснул его соседа саблей и прокричал что-то на своём. Отбиваясь от нападавших, персы начали пятиться, здесь на узком, заваленном камнями пространстве их численное преимущество начало играть против них, не давая как следует развернуться и ударить.

Удар штыком, рывок мушкета на себя, разворот, удар прикладом, цевьё резко вперёд — и гранёный клинок с хрустом пробил очередное тело. Предсмертный хрип, вой, звон сабель, одиночные пистольные и ружейные выстрелы, крики «Ура!», «Алла-а!» — всё слилось в единый страшный хор войны. Развернувшись, вопя, персы бросились в панике прочь от этой осыпи и от грозных людей, которые, словно страшные дэвы[19], убивали их с яростью в ночи.

— Стоять! Стой! — крикнул Гончаров, останавливая преследование. — Назад, на завал! Всем назад!

Переводя дыхание и озираясь, драгуны с армянами потянулись по камням обратно на позиции. По пути собирали брошенное оружие, своих раненых и убитых. После переклички выяснилось, что этот бой стоил отряду дорого. Погибло четверо драгун, пятеро было ранено. Пало двое из десятка Тиграна, трое его ополченцев получили ранения.

— Следующую атаку нам уже не пережить, — перевязывая руку Балабанову, утверждал Тимофей. — Вроде бы крепко затянул. — Он проверил узел. — Пролей ещё немного сверху, Васильевич.

— Последние капли остались, Тимофей Иванович, — произнёс, тряся флягой, Кошелев. — Всё ведь почти на факельную смесь ушло.

— Хотя бы чуть-чуть, — попросил Гончаров. — Тогда Елистратке на сутки этой перевязи хватит. Ладно, дальше сами раненых обихаживайте, пойду я на позиции.

— Иди-иди, Иванович, — произнёс Кошелев. — Мы тут дальше сами.

— Ну что, Демьян Ерофеевич, спокойно? — спросил он у привалившегося к валуну унтер-офицера.

— Да вроде спокойно, ваше благородие. Калечные только ихние шибко кричат, но так ведь завсегда после всех штурмов бывает.

— Это да-а, бывает, — со вздохом согласился Тимофей. — Факелов не жалейте, Ерофеич, кидайте их к подножию чаще, пусть со стороны видят, что мы настороже. Так-то до рассвета совсем немного осталось.

Солнце ещё не поднялось над вершинами гор, а сумрак уже рассеивался, вот и его оранжевый диск выплыл с той стороны, куда уходила главная дорога. На дальнем конце той, что караулили драгуны, стало видно какое-то шевеление.

— Персы мелькают, вашбродь, — сообщил Плужин. — Близко не подходят, издали перебегают.

— Разведка, скорее всего, — предположил Тимофей. — Оглядываются, смотрят, где обойти можно, а ведь никак не обойдёшь, только лишь опять всем скопом напропалую лезть.

— И ведь полезут? — спросил ветеран.

— Да конечно полезут, Ерофеевич, — не сомневался прапорщик. — Аббас-Мирза прикажет, ещё как полезут, иначе сам знаешь: секир башка. Вот подойдут главные его силы, сам он выспится, осмотрится и даст приказ.

— Ну пусть лезут, встретим, — проговорил Плужин, укладывая на камни два трофейных ружья. — Повоюем, ваше благородие, напоследок?

— Повоюем, Ерофеич, — улыбнувшись, пообещал Тимофей. — Только ты уж не спеши себя раньше времени хоронить.

— Я в плен не дамся, — проворчал ветеран, отжимая курки у двух пистолей. — Я уж лучше с оружием в руках.

— Ваше благородие, Тимофей Иванович! — донёсся голос Кошелева. — С нашей дороги отряд показался.

— Не видно кто, Васильевич? — Тимофей привстал с камня.

— Далеко! — откликнулся тот.

— Наши? — предположил Гончаров. — А вдруг это персы обошли? Всех раненых сюда, к завалу, несите! — принял он решение. — Если что, будем круговую оборону держать!

Прошло несколько минут, и из-за поворота в сторону завала выскочили два всадника.

— Да это же Ванька Чанов с Сазоновым, — крикнул, опуская ствол штуцера, Блохин. — Ванька, Ванька, сюда!

— Эге-ей! — Тот помахал рукой, подскакивая. — Ваше благородие, с подмогой я! — крикнул он, спешиваясь. — Там за мной весь наш эскадрон скачет и казаки, и армянская сотня, а скоро и весь авангард сюда подойдёт. Я бы и ночью прискакал, да их высокоблагородие не разрешил, велел пленного караулить, пока их превосходительство его не допросит.

Мимо завала далее по главному тракту в сторону Шамхорской долины тянулись колонны с пехотой, артиллерией и обозами, вся конница прошла уже часа три назад. На занимавших оборону егерей и драгун посматривали и двигались дальше. Дольше всех приковывал к себе взгляды рукотворный курган