- Вот тебе лекарство от сильной головной боли! - не без ехидства проговорил Бешеный и не спеша пошел к выходу.

Превозмогая страшную боль, раскалывавшую голову, капитан схватил клинок, вскочил на ноги, шагнул за незнакомцем, чтобы отомстить пережитые боль и унижение. Но тут его настиг такой дикий болевой шок, что Мелидзе стал биться головой об стену, потом бросился на пол, забыв о том, что его рука сжимает острую сталь. Головная боль действительно исчезла, когда клинок вошел в сердце, как, впрочем, исчезли и все мерзкие мысли из этого подлого мозга...

На следующий день все местные газеты взахлеб смаковали леденящие душу подробности кровавой разборки, в которой "героически погиб бесстрашный капитан Мелидзе, погиб, защищая в неравной схватке с бандитами собственность вдовы Карамышевой..."

Узнав из газет о возмездии, настигшем ее насильников, Александра Семеновна в тот же день вернулась с дочерьми домой, а вечером сходила в церковь, где поставила две свечи: одну поминальную - за покойного мужа, другую - за здравие Серафима, выполнившего свое обещание...

Перенесемся ненадолго в древний и прекрасный Тбилиси, столицу независимой Грузии. Летом в этом городе, расположенном в низине, окруженной горами, всегда было невыносимо жарко и душно. В традиционно аристократическом центральном районе города, называвшемся Ваке, на одной из узких, мощеных булыжником улочек, устремлявшихся ввысь к священной горе Мтацминда, стоял старинный дом, окруженный глухим высоким забором из огромных железобетонных плит. Еще несколько лет назад, когда забора не было и в помине, дом ничем не отличался от подобных ему особняков из темного камня.

Когда-то в давние, уже почти забытые времена интересующий нас дом принадлежал родовитому семейству кахетинских князей, но старший сын-наследник Мераб в конце девятнадцатого века растратил все немалое состояние и в буквальном смысле пустил жену, детей, братьев и сестер по миру.

Как нередко случалось среди не только грузинской, но и, увы, русской аристократии, князь Мераб был завзятым гулякой и картежником. Он оставил свое богатство за покрытым зеленым сукном игорным столом, в карманах музыкантов, зурначей и скрипачей, в кошельках расторопных, услужливых, плутоватых духанщиков, в заведениях которых князь, особенно после крупных проигрышей, обязательно кутил с большой компанией все ночи напролет.

Огромные долги вынудили князя взять деньги под залог дома у ростовщика-еврея. Вернуть долг Мераб, естественно, в оговоренные сроки не мог, и дом перешел во владение к ростовщику, который, будучи стариком мудрым и осторожным, в этом доме жить не рискнул, хотя он ему очень нравился. Но ростовщик, да еще еврей, в самом аристократическом районе Тбилиси - о таком шаге и думать-то было небезопасно!

Однако старый лис Мойше свою выгоду не упустил и благополучно продал этот дом за сумму, ровно вдвое превосходящую долг непутевого князя, богатому армянскому купцу, которого сегодня именовали бы предпринимателем. Тот сделал огромное состояние на нефтяных промыслах в Баку. Армянин, в свою очередь, был человек ушлый и всегда знал, какой и откуда ветер подует: уже в феврале семнадцатого года, не дожидаясь установления советской власти в Закавказье, он перевел основные капиталы во французские банки, а летом того же года отбыл во Францию и сам хозяин, сопровождаемый многочисленным семейством.

Какое-то время дом стоял бесхозным. Потом его постепенно стали осваивать партийные и советские руководители, но они в нем надолго не задерживались, как и вообще на этой грешной земле, по хорошо известным причинам.

Довольно долго в доме прожило семейство знаменитого и талантливого врача, пользовавшего руководителей Советской Грузии. Вскоре после обретения независимости врач, уже глубокий старик, скончался, а никогда не дружившие между собой его дети, не сумев разумно поделить семейное гнездо, где выросли, продали дом богатому еврею-теневику, который в условиях новой рыночной экономики, как джинн из бутылки, оказался на поверхности. Через несколько лет новый владелец без шума отбыл в Израиль, оставив просторную двухэтажную достопримечательность одиноко ветшать.

В Тбилиси жизнь веками протекала на улицах, соседей уважали и ценили наравне с ближайшими родственниками, активно вовлекая их во все семейные мероприятия - юбилеи, свадьбы, поминки. Жители соседних домов гадали, кому же теперь принадлежит дом, ставни которого днем и ночью были наглухо закрыты.

В один прекрасный день в доме начался ремонт, причем велся он людьми восточной внешности, не говорившими по-грузински. Люди эти смотрели угрюмо и даже между собой почти не разговаривали, что было дивом для словоохотливых и общительных тбилисцев.

"Наверное, турки!" - после долгих размышлений пришли к выводу жители соседних домов.

Фасад остался в неприкосновенности - его лишь почистили песком и помыли, но что происходило внутри, не ведал никто. Самые наблюдательные из соседей засекли, что в дом заносили много каких-то деревянных ящиков, но происходило это всегда поздним вечером, почти ночью.

"Евроремонт делают", - вполне логично предположила уличная общественность.

И только самые продвинутые заметили, как на крыше дома появилась огромная тарелка спутниковой связи и еще какие-то ажурные металлические сооружения непонятного назначения. Но это было все, что удалось установить.

Однажды ночью дом обнесли глухим высоченным забором почти в два человеческих роста, и строение окончательно скрылось от чужих любопытных глаз. И ворота, и калитка были постоянно заперты.

Как-то местный весельчак Шота, официально числившийся дворником, но готовый за небольшую мзду сделать любую не слишком квалифицированную работу - поднести что-нибудь тяжелое, прибить, завернуть, отвернуть или прочистить засорившийся унитаз, - ради чистого эксперимента нажал кнопку звонка на калитке, чтобы предложить свои немудрящие услуги.

Шота был не только большой шутник, но и вдохновенный враль, и потому его историям никто не верил. Однако в данном случае у него имелось веское доказательство - огромный, в обе щеки, синячище. Шота утверждал, что, как только он нажал на кнопку, калитка отворилась, чьи-то могучие руки втащили его внутрь двора, где два угрюмых бородатых амбала секунду-другую брезгливо его рассматривали, а потом, не дав раскрыть незваному гостю рот, врезали по физиономии с двух сторон и вышвырнули на улицу.

Днем дом практически никто не посещал, но под покровом ночи во двор заезжали машины всегда иностранных марок. Поскольку график их появления был крайне беспорядочен, даже самым любопытным и настырным соседям никогда не удавалось заглянуть хоть краешком глаза во двор или разглядеть пассажиров иномарок - стекла всех машин были сильно затемнены.

Так жители соседних домов, оставаясь в печальном неведении, довольно логично пришли к выводу - теперь здесь располагается конспиративная явка одной из многочисленных специальных служб, скорее всего самого президента - батоно Эдуарда Шеварднадзе.