на проезжую часть. Оглянувшись, автоматчик успел поджать одну ногу, но вторая все-таки оказалась под колесами тяжелого грузовика.

За лобовым стеклом КамАЗа белело перекошенное лицо водителя. Наехав на лежащий мотоцикл, он остановился. Мотоциклетный двигатель захлебнулся и смолк.

Автоматчик вскочил. Вскочил с такой прытью, словно ничего не случилось. И побежал, оборачиваясь и припадая на раздавленную ногу.

У него ведь там ни одной целой кости не осталось…

– Не стрелять! – заорал я, видя, как изготовились мои охранники.

Громыхнул нестройный залп. Автоматчик дернулся и остановился. Еще один пистолет долбанул ему в спину. Автоматчик дернулся, попытался шагнуть и упал.

– Идиоты… – выдохнул я.

События следующих минут запечатлелись в моей памяти отдельными мазками.

Инга то приходила в себя, то впадала в короткое забытье. Из джипа взяли аптечку, начали оказывать первую помощь. Инга держала меня за руку и спрашивала, как Артем.

Артема пули не зацепили, но он сорвался в истерику. Я хотел загнать его домой и не смог. Артема трясло, рвало, он икал и размазывал по щекам слезы, но упирался и идти домой не хотел ни в какую. Он рвался посмотреть, кто в нас стрелял. Не выдержав, я отвесил ему крепкий подзатыльник:

– Заткнись! Не видишь, что с мамой?!

На маму, такое ощущение, Артему было плевать. Он зациклился на автоматчике:

– Я должен видеть, кто это был!

Сразу несколько охранников вызывали по мобильникам «скорую». Два других добежали до подстреленного киллера, наклонились над ним и знаками показали мне, что он умер.

Я это понял и без них…

Из дома выбежала полная женщина в спортивном костюме. На плече у нее была сумка с красным крестом.

– Вы врач? – я зачем-то перегородил ей дорогу.

– Акушер.

– В огнестрельных ранениях разбираетесь?

– Отойдите, я разберусь!

Она присела над Ингой, отбросила тампоны, которыми успели обложить ее шею, достала из сумки бинт и какие-то пузырьки.

Я взял Ингу за руку:

– Держись! Это больно, но не смертельно. Сейчас в больницу поедем.

Инга начала что-то говорить тихим голосом. С трудом удалось разобрать:

– Ты не бросишь меня?

– Нет!

– Мне… Мне надоело все это.

– Что – это?

– Такая жизнь надоела.

Акушерка принялась сноровисто обрабатывать рану. Инга застонала и закрыла глаза. Акушерка поспешила меня успокоить:

– Все будет нормально…

Я отошел к «ауди». Охраннику, который успел вступить в перестрелку, медицинская помощь не требовалась. Кто-то перевернул его на спину, полы пиджака распахнулись, и на белой рубашке четко виднелись пулевые отверстия. Из одних вытекло много крови, другие были почти сухими. Очередь прошила его наискось, от печени до левой ключицы. Я насчитал шесть попаданий. Как он с такими ранениями еще смог отстреливаться?

Я вспомнил, как отдал ему вчера ключи от «паджеро», и он обрадовался, решив, что это подарок… Похоже, машина Рамиса приносит несчастья своим обладателям.

За гаражом охранники нашли брошенное оружие. Трогать не стали, накрыли какой-то картонной коробкой, которую убрали, когда я подошел.

Киллер воспользовался пистолет-пулеметом «Аграм-2000». Такое оружие мне доводилось раньше встречать, хотя и не часто. Их штампуют где-то в Югославии, и стоят они достаточно дешево. Шесть лет назад, кстати, из «аграма» была расстреляна Старовойтова.

У «аграма» конструктивно не предусмотрен приклад и, насколько я помню, при стрельбе его сильно подбрасывает, так что для использования на дистанции в пятьдесят метров этот пистолет-пулемет – не самая удачная находка.

Что ж, теперь пора посмотреть на стрелка.

Обходя разбросанные гильзы, я пошел к трупу мотоциклиста.

Я был уверен, что увижу того «мордастого» с фотографии. Если бы мне предложили, я бы поспорил, что это окажется именно он.

И проиграл бы…

Артем увязался за мной. Я не стал его прогонять. Пусть посмотрит, раз так приспичило. Я бы на его месте, наверное, тоже хотел посмотреть.

Я потрепал сына по голове:

– Все нормально? – более дурной вопрос задать было сложно.

Он отшатнулся и промолчал.

С автоматчиком мои охранники перестарались, нашпиговали его свинцом по полной программе. Я насчитал три попадания в поясничную область, еще столько же – между лопаток, две дырки в плече и одно странное ранение в шею: пуля застряла около позвоночника, выпирая из-под кожи бугром.

Чувствую, у правоохранительных органов возникнет много вопросов…

– Чего стоишь? Переворачивай, будем смотреть, – приказал я торчавшему рядом с трупом охраннику.

Морщась, он уложил автоматчика на спину и снял пластмассовый шлем.

Я выругался. Сперва – про себя, потом – в полный голос.

Это был Генка, тот самый скинхед, которого я вчера выпорол.

И первое, что мне пришло в голову, было: как же он с такой задницей мотоцикл оседлал?

Ну, Берестнев! Ну, сука, держись!

Я представил, как он сидит в своем разгромленном офисе и ждет сообщения от исполнителя.

Вот только… Вот только есть странности: выбор оружия, и выбор самого исполнителя. Неужели Вадим всерьез полагал, что этот щегол с машинкой для ближнего боя сможет управиться? Поддался неконтролируемой жажде мести, использовал то, что под руку подвернулось?

Ладно, чего голову зря ломать? Он сам на эти вопросы ответит!

Я повернулся к Артему:

– Посмотрел? Что скажешь, встречался с ним раньше?

Артем молча покачал головой. Истерика у него, кажется, прекратилась. Как странно подействовал вид мертвеца…

Я услышал приближающиеся звуки сирены. Ну, наконец-то! Давайте, где вы там застряли? У меня нет времени ждать, мне надо Ингу в больницу отправить и за Берестневым лететь.

Освобождая проезд, КамАЗ заехал во двор. С улицы, один за другим, завернули микроавтобус «скорой помощи» и две милицейские машины, уазик и «жигули».

Жигуленок тормознул прямо напротив меня, из него вышли двое в гражданском:

– Константин Андреевич? У нас к вам вопросы.

– Я понимаю. Но давайте попозже, ага? У меня чуть жену не убили.

– Мы вам сочувствуем. Но ответить на наши вопросы придется сейчас.

* * *

Я не ожидал такой оперативности от нашей милиции.

Мои аргументы про сына, которого не с кем оставить, и про раненую жену восприняты не были. Они сказали, что дело отлагательства не терпит, и отвезли меня на Суворовский, в городское Главное управление. Сказали, что там меня дожидается следователь прокуратуры. Я ожидал увидеть Алину Евгеньевну, но вместо нее оказался мужчина предпенсионного возраста, представившийся старшим следователем по особо важным делам Нестеровым Александром Петровичем.

Пока мы ехали на Суворовский, я позвонил одному из своих адвокатов, он прилетел к Главку быстрее, чем мы. Оказалось, что он уже сталкивался с Нестеровым по разным делам. Когда нас оставили посовещаться наедине, адвокат предупредил:

– Он уже тридцать лет работает следаком. Профессионал, каких поискать. И честный, зараза! Сколько раз к нему пытались подходы найти –