службы удостоился лычек сержанта.

Успокаивал себя тем, что не один он такой – многие сотрудничают, и ничего. А после армии все это забудется.

На «боевых» ему чертовски везло. Рисковал, лез под пули, но не получал ни царапины. В глубине души мечтал о легком ранении, в мягкие ткани бедра или плечо. Госпиталь, отпуск… Если повезет, вообще комиссуют. Или переведут дослуживать в Союз.

Мечты сбылись ровно наполовину. Когда до дембеля оставалось полгода, накурившийся анаши Берестнев продырявил себе ногу из автомата.

Ранение оказалось тяжелым. Местный хирург был категорически настроен на ампутацию. Положение спас не комбат, как Берестнев мне рассказывал раньше, а все тот же Цыган. Правда, в остальных деталях история повторялась; наезд на врача, уже готовившегося к операции, и демонстрация пистолета в качестве последнего аргумента имели место в действительности.

Долечивался Берестнев в Душанбе. Часто вспоминал Цыгана и думал: какое странное фронтовое братство у них получилось.

До девяностого года их дороги не пересекались. Берестнев и думать забыл о своем стукаческом прошлом. Ну, ошибся по молодости. С кем не бывало?

Весной девяностого года Цыганков приехал к Вадиму домой и предложил сотрудничество возобновить.

«Предложил» – мягко сказано. Как откажешься, если в прошлом дал слабину? К тому же Лев Валентинович умело давил на моральный аспект: «Я тебе с врачами помог, а теперь ты мне помоги», и обещал, что не станет требовать информации о друзьях Берестнева. Пусть сливает конкурентов, этого будет достаточно. А если кто-то из нашей бригады влетит, то Цыган поможет отмазаться. Вадим был вынужден согласиться.

Кое-кого Берестнев действительно слил, благодаря чему наша группа взяла под контроль несколько новых объектов и упрочила свое положение в городе. Я-то думал, что причина этому – мои пробивные способности и светлая голова Кушнера, а оказывается, это Берестнев подсобил! Встречаться с Цыганом Вадим ходил в церковь. Я помнил этот его неожиданный всплеск интереса к религии и считал, что на него давит прошлое, что он бегает к алтарю грехи фронтовые замаливать…

Нас действительно задержали совершенно случайно. Какие-то материалы на нас имелись в КГБ, какие-то – у ментов, но реализовывать их никто не готовился. Если б мы не попали под раздачу карликового спецназа – ничего бы и не было. По крайней мере тогда. Но раз попали имеющуюся в отношении нас информацию стали использовать.

Прижатый к стенке Вадим пытался выкручиваться, как мог. Сообщал Цыгану всякую ерунду, вроде того, как Пучковский руку сломал. И попутно пробивал тему: времена смутные, страна развалилась, инфляция – не желает ли Лев Валентинович отбросить лишние принципы и заняться благоустройством собственной жизни? Ведь до пенсии осталось немного, а у него, заслуженного майора с боевыми наградами, ни кола ни двора.

Берестнев обрабатывал Цыгана с одной стороны, Кушнер нашел другие подходы. Поскольку Цыганков и без них задумывался о смене правовой ориентации, долго подкупать его не пришлось. Результат известен.

Перед увольнением Цыган сообщил Берестневу, что уничтожил все официальные компрометирующие документы, но если с ним, Цыганом, произойдет какая-нибудь неприятность, заинтересованные люди получат нужную информацию.

Закончив рассказ, Вадим минуту молчал, а потом заявил:

– Как ни крути, а от моего предательства вреда было меньше, чем пользы.

Мне захотелось ответить в тон Берестневу. Подыскав слова, я сказал:

– Важен сам факт, а не то, какие были последствия.

– Ты же с Цыганом работаешь, и ничего! Одного не пойму: почему он про меня рассказал?.. Или… Он жив?

Я молча кивнул. Конечно, стоило бы рассказать, что Цыгана застрелил взбесившийся Рамис – хотя бы из тех соображений, что узнав про убийство, Берестнев может подумать на меня. Стоило рассказать, но я промолчал. Слишком противно было объясняться перед предателем. Хотя он прав, польза от его стукачества перевешивала ущерб.

– Цыган просил меня помочь и в твоем деле.

– Что?

– Он тебе об этом не говорил? Странно! Как раз сегодня я кое-что разузнал. Совсем недавно сообщили.

– Выкладывай!

– С Цыганом точно все в порядке? Просто меня смущают бумаги, которые ты показал…

– Не смущайся. Итак?..

– Есть одна группа, которая торгует оружием. Три недели назад через Интернет с ними связались покупатели, которые интересовались пластиковой взрывчаткой. Договорились о встрече. Приехали какие-то малолетки, старшему лет восемнадцать, наверное. Короче, продавцы решили их кинуть. Вторую встречу назначили за городом. Прикатила та же компания, теперь уже не пешком, а на черном БМВ. Номера, кстати, пробили потом – они липовыми оказались. Так вот, приехали и сразу, без разговоров, поставили всех под стволы. Отобрали товар, запихнули в машину одного продавца и дали деру. Представляешь? Эти просто обалдели от такой наглости. Пытались догнать, но потеряли на трассе. Парня, которого взяли в заложники, выкинули из машины на полном ходу. Он потом умер в реанимации.

– Думаешь, это может иметь отношение?..

– Думаю, да. Там, в столе, должны быть фотографии. В крайнем ящике лежали.

Я сел на корточки и принялся ворошить рассыпанные по полу бумаги. Нашел! Фотографий было две штуки. Черно-белые, паршивого качества. Снимали с приличного расстояния скрытой камерой, так что и ракурсы оказались достаточно скверными. Но рассмотреть лица было возможно. Одного парня я сразу узнал. Тощий, в джинсовом костюме, в очках, с блестящими зализанными волосами. Это именно он управлял БМВ, которая стукнула мой «запорожец», и сказал: «Ну, мужик, ты попал».

Что ж, круг замкнулся.

Рожа второго мне тоже показалась знакомой, но вспомнить, где мы встречались, я затруднился. Один из пассажиров, с которыми мне пришлось драться? Нет, хотя чем-то похож. Лет восемнадцати, крепенький и мордастый. Может, Берестнев знает?

– Откуда? – В ответ на мой вопрос Вадим печально усмехнулся. – Оружейники их бы давно закопали, если б нашли. Одно можно точно сказать, эти отморозки сами по себе действуют, не связаны ни с кем из серьезных людей.

Я хмыкнул:

– У каждого серьезного человека есть отморозки, которые с ним не связаны. Да, Вадим? Ты вот, как я посмотрел, скинхедов начал поддерживать?

– Ты про Генку? Да какой он, на фиг, скин? Татуировки просто наделал…

– Тебе виднее. Больше ничего не можешь сказать в свое оправдание? Тогда я пошел!

Вадим приподнял связанные руки:

– Что… со мной… будет?

– На твоем месте я бы повесился.

Глава двадцатая

Беглый огонь

О разводе мы с Ингой не говорили, хотя, когда я приехал домой, она еще не спала.

Она приготовила ужин, и я поел, совершенно не чувствуя аппетита. Выпил сто граммов «Джонни Уокера». Хотелось больше, но я себе не позволил.

Заглянул в комнату сына, и мы о чем-то поболтали. Я часто