– Президент говорит, что в это трудное время вас поддерживает вся нация во всех последовательных мирах. Мы всего лишь хотим помочь вам…

– Тогда разворачивайте свой корабль и перестаньте загораживать солнце моей свекле!

Снова смех.

Лобсанг наклонился к Агнес:

– Ирония в том, что совершенно очевидно, отчего они такие раздражительные.

– Конечно. У них у всех недосып.

И уже давно. За месяцы после воздушной прогулки Лобсанга и Джошуа на юг ситуация резко ухудшилась. Продолжительность суток сократилась до двадцати часов. И, согласно Лобсангу, который теперь сам занимался измерениями, на этом дело не кончится. Похоже, вращение планеты продолжало ускоряться.

Ночи стали слишком короткими, и люди страдали, как при хроническом дефиците сна или смене часовых поясов. Конечно, ради нормальной смены дня и ночи можно было просто перейти в соседние миры – миры, в которых рассветы и закаты странным образом рассинхронизировались с родным миром. Но Агнес сама видела: чем короче становились сутки, тем больше людей возвращались в свои дома, ночь за ночью, словно отрицая действительность или собственное недомогание.

– Упрямство, – сказала Агнес. – Абсолютное, непоколебимое упрямство янки. Никакому фантастическому щелкающему серебряному жуку не выгнать меня из дома.

Потому что, похоже, всем было ясно, что ответственность за необычный феномен несли странные создания, делившие с людьми этот мир. Чтобы это понять, не обязательно было видеть представленную Лобсангом глобальную систему металлических виадуков.

– И чем больше нарушаются суточные ритмы, тем упрямее мы становимся.

– Наверное, ты права. Именно этот мир выбрали основатели. Начать с того, что именно здесь они держали свои железные инструменты, даже если и привлекла их железная жила, возможно, созданная жуками. Почему они должны все это бросить? Но это не значит, что не стоит прислушаться к совету капитана и его экипажа. Я хочу сказать, они действительно привезли должным образом снаряженную команду ученых.

– Но, Лобсанг, военного флота тут вообще не было бы, если бы ты их не вызвал.

– Кто-то должен был. Агнес, я беспокоюсь. Не только за нас, не только за этот поселок…

Она опустила взгляд на Бена, который пытался играть в самодельный деревянный йо-йо. На запястье он носил жучиный серебряный браслет, как и большинство детей. И выглядел таким же уставшим, раздраженным и возбужденным, как остальные. Агнес взяла Лобсанга за руку, синтетическая кожа на синтетической коже, но прикосновение казалось человеческим, теплым и сильным.

– Лобсанг, послушай, Оливер Ирвин – фактически мэр этой дыры. Ты сделал свое дело, вызвал военный флот. Теперь пусть говорит Оливер. Дай остальным самим разобраться. Не будь Лобсангом. Будь Джорджем. Будь обычным. Будь папой Бена. Вспомни, за этим мы сюда и приехали. Лучше, чтобы все сами все поняли, сами приняли решение насчет своей жизни.

Он глубоко вздохнул.

– Я постараюсь, Агнес. Я постараюсь.

Капитан Босс, явно раздраженный таким приемом, уступил место одному из своих офицеров, стройной подтянутой темноволосой женщине лет под пятьдесят.

– Меня зовут Маргарита Джа. Коммандер, военно-морской флот США. Я старший офицер по науке на этом судне, «Каули». Как отметил капитан, у нас на борту куча специалистов, гражданских и военных, приехавших изучать странный феномен, поразивший ваш мир. Их руководитель, доктор Кен Боуринг из Геологической службы США, специализируется на сейсмологии. Также у нас есть метеорологи, океанографы, да кто угодно. У нас даже есть антрополог из Института по поиску внеземных цивилизаций, он приехал изучать ваших непрошеных соседей…

Джа говорила складно и без запинки, и за это ее вежливо слушали. «Она обладает аурой властности, которой недостает ее капитану», – подумала Агнес.

– Но, – сказала Джа, – сама я специализируюсь на биологии. С нее я начинала. И как биолог должна сказать вам, что, к сожалению для вас и ваших детей, ваших животных и посевов – на самом деле для всего живого на этой конкретной последовательной Земле, – теперь, когда период вращения достиг двадцати часов или около, мы пересекли принципиальный предел.

Вы не сможете адаптироваться к таким или более коротким суткам, как и другие живые существа. Это доказали эксперименты, связанные с космической программой. Двадцать или двадцать один час – это минимальная продолжительность суток, которую мы можем выдержать. – Она стала считать по пальцам. – Я говорю о том, что ваши куры не могут нормально нестись. Существа, которых вы называете пушистиками и которые выходят на охоту на рассвете… Вы, наверное, видели, как они слоняются, спотыкаясь, словно пьяные или накачанные наркотиками, в самое неподходящее время суток, а потом бедняжек хватают большие птицы и прочие хищники, если они не спят. Цветковые растения не успевают за солнцем. В конечном итоге страдают даже деревья. В вашем мире замысловатая экология, как и везде на Долгой Земле, и она великолепна, но эта экология зависит от двадцатичетырехчасового цикла. Боюсь, мы должны предсказать существенное вымирание, и скоро. И это мы еще не начали говорить про эффекты от усилившегося вулканизма, пожары, облака пепла, из-за которых снижается температура, токсичные газы, запах которых вы чувствуете, – мы все помним Йеллоустон, не правда ли? Кен Боуринг расскажет вам об этом. Друзья, рушатся не только ваши жизни. Мы говорим о своеобразном виде вымирания в этом мире. И вам крупно не повезло, что ваш поселок оказался в гуще всего этого.

Вперед шагнул капитан Босс.

– Спасибо, коммандер. Предельно ясно. Вопросы?

Оливер Ирвин все еще стоял. Он оглядел своих соседей.

– Уверен, что могу говорить за всех нас. Что мы будем с этим делать, капитан? – Он поднял лицо к военному дирижаблю. – А что вы собираетесь с этим делать?

– В перспективе мы намереваемся продолжать всеми силами изучать этот феномен или группу взаимосвязанных феноменов. Но в ближайшее время мы собираемся снять вас с этой скалы и отвезти вас, ваших детей и все ваше добро в безопасное место. Я знаю, что у вас есть жилища в последовательных мирах, но понимаю, что центром являлся именно этот мир. Мы отвезем вас куда захотите. – С натянутой улыбкой он добавил: – Послушайте, мы никого не бросим. Спасем ваших домашних животных, даже скот. Твен – большое судно.

Оливер напрягся, а жители зароптали.

– Этот молодой человек просто не понимает, – проворчала Агнес.

Оливер Ирвин произнес:

– Сэр, капитан Босс, позвольте сказать вам вот что. Это не «скала». Или «центр». Это наш дом. И когда я спрашиваю, что вы собираетесь с этим делать, то не хочу слышать, что нам нужно бежать и прятаться. – Среди соседей раздался одобрительный гул. – Мы не трусы. Мы американцы. Первопроходцы. Вот почему мы здесь. Вот почему мы останемся здесь. И если вы не можете нам помочь, – продолжил он под одобрительные крики, – то, пожалуйста, делайте то, о чем вас попросил Эл Тодд, и уберите свою махину, чтобы не загораживать солнце нашей свекле.