Вскоре Конрад вернулся в каюту. Камала улыбнулась. Увы, к ее удивлению, он даже не посмотрел на нее, а лишь закрыл за собой дверь.

Затем задул две масляные лампы, оставив только фонарь возле кровати. Комната погрузилась в полумрак.

Конрад повернулся к Камале. В следующий миг корабль качнуло, и он рухнул на атласное покрывало. Засунув под затылок руки, он посмотрел в потолок.

Камала ждала. Но, поскольку он молчал, заговорила первой:

— Что случилось? Что все это значит?

— Спайдер водил меня посмотреть на груз в трюме.

— Груз?

— Спайдер неисправимо любопытен, — ответил Конрад. — Я же совершенно позабыл про содержимое трюма и даже не думал, что там что-то окажется, полагая, что дон Мигель собирался нанести в Испанию официальный визит.

— Неужели там… что-то есть? — спросила Камала.

— Да.

Наверное, это и был ключ к странному поведению Конрада.

— Что же, что же это такое? — уточнила она.

Конрад помолчал, затем ответил бесстрастным голосом:

— Спайдер открыл один ящик и увидел там алмазы. Рядом стояло еще пять таких же. Остальные ящики наполнены золотом.

Камала удивленно ахнула:

— Ящики… с алмазами?

— По всей видимости, дон Мигель долгие годы собирал драгоценности и, кажется, намеревался произвести в Испании фурор. И произвел бы, если бы не мы.

— Но теперь, — едва ли не шепотом произнесла Камала, — они принадлежат… тебе?

— Я ведь тебе уже говорил, — ответил Конрад, — что все, попавшее в мои руки, становится моим.

— Но почему ты тогда не рад? — спросила Камала. — У тебя есть деньги, на которые ты купишь все, что пожелаешь. Ты сможешь отблагодарить Спайдера и капитанов, потерявших свои корабли. Денег хватит всем, и все равно их останется еще очень много!

— Нет, конечно, так оно и будет. Я щедро рассчитаюсь со всеми, — сказал Конрад. Немного помолчав, он заговорил снова: — Наверное, я сейчас плохо соображаю. Слишком ошеломлен свалившимся на меня богатством. Причем настолько, что не могу даже заставить себя сесть и подсчитать стоимость груза. Честно говоря, я рассчитывал, когда мы прибудем на Азорские острова, продать мою золотую кровать или что-то еще из мебели.

— Неужели это тебя не радует? — нерешительно спросила Камала.

В ответ Конрад повернулся к ней и приподнялся на локте. Затем посмотрел на нее точно так же, как тогда, на Азорах, когда они лежали среди цветов в тени высокой скалы.

— Просто сейчас для меня самое главное не то, что раньше, — медленно проговорил он. — Тогда я так сильно нуждался в деньгах, что весь путь через Атлантику лихорадочно пытался придумать, где мне их раздобыть, чтобы вернуться в Англию и рассчитаться с долгами. — Он вздохнул. — Теперь, когда я понимаю, что разбогател, — признался он, — деньги утратили для меня свою значимость. У меня и без них есть то, чего мне хочется больше всего на свете.

— Что же это? — спросила Камала.

— Ты сама знаешь ответ. Это ты, изменившая мою жизнь и мой взгляд на окружающий мир, — ответил Конрад. — Ты заставила меня понять, что деньги — не самое главное в жизни. Что для тех, кто хочет познать счастье, есть нечто большее, более ценное и возвышенное.

— Что же это такое? — снова задала вопрос Камала.

— Это любовь, моя дорогая, любовь, которую ты подарила мне. Любовь, которая поселилась в моем сердце сразу, как только я увидел тебя.

Его голос звучал так страстно, что ее невольно охватила дрожь.

— Ты… ты уверен в том, что ты… богатый человек… хочешь меня? — спросила она. — Ты не пожалеешь… что взял меня в жены?

— Зачем ты спрашиваешь о таких глупостях? — спросил Конрад с легкой насмешкой. Он наклонился к Камале и нашел ее губы. Сначала его поцелуй был трепетно нежным, но стоило ей обнять его за шею, как он стал более страстным, требовательным и настойчивым.

Камале казалось, будто он унес ее в прекрасный, залитый золотым светом мир, в котором они уже с ним бывали. Они сейчас вдвоем, и все остальное было забыто, все на свете исчезло, кроме них.

Затем, почувствовав, что все ее тело отзывается на его прикосновения, Конрад поднял голову.

— Я люблю тебя… люблю тебя! — прошептал он. — И ничто на свете ничего не значит, кроме нас с тобой! Я с тобой не расстанусь никогда!

— Я всегда… всегда об этом мечтала! — еле слышно призналась Камала.

Она заглянула Конраду в глаза и в слабом мерцании свечи увидела в них пылающий огонь любви. Она чувствовала его жгучее желание, но оно не пугало ее.

— Ничто не имеет значения, кроме тебя, моя бесценная! — воскликнул Конрад и начал безумно целовать ее, как человек, который, выбравшись из морской пучины, отказывается поверить, что остался жив.

— Я люблю тебя! — Не было других слов, какими Камала могла бы выразить тот восторг, тот экстаз, от которого трепетало ее тело. — Я люблю тебя, — снова прошептала она.

— Ты моя… моя! — хрипло прошептал Конрад.

Затем его властный, полный страсти поцелуй унес ее в рай, где существовала лишь их великая, неземная любовь.