Я вспомнила тех, кого убила. Художника Чета, чью фамилию я так и не узнала. Эрика Вошберна, который умер, так и не начав толком жить. И бедного Брэда Даггета, который подписал себе смертный приговор в тот день, когда положил глаз на Миранду Фейт Северсон. Боль кольнула в сердце; непривычное чувство, хотя знакомое. Я не сожалела о содеянном, чувство вины не терзало меня. Честно. У меня были причины – веские причины – убить их. Нет, боль, кольнувшая меня в сердце, напомнила об одиночестве. О том, что во всем мире нет ни одного человека, которому известно то, что известно мне.

Я спустилась с холма и вернулась в город. Мобильный завибрировал в моей сумке. Звонила мама.

– Дорогая, ты уже читала «Таймс»?

– Я не получаю «Таймс», – ответила я.

– Ясно. Там целая статья про Марту Чанг. Ты помнишь Марту, правда? Она хореограф. – Она стала подробно пересказывать статью, даже прочитала мне отрывки. Я села на холодную скамейку с видом на Мейн-стрит.

– Как папа? – спросила я, когда она закончила.

– Проснулся с криками посреди ночи. Я вошла к нему, думая, что он таким образом пытается заманить меня к себе в комнату, но он будто с ума сошел. Дрожал и плакал. Я пошла на кухню, чтобы приготовить ему теплое молоко с виски, а когда вернулась, он уже спал. Знаешь, дорогая, он как ребенок.

Я сказала ей, что мне пора, а она стала рассказывать еще несколько историй про своих друзей, которых я даже не вспомнила. Когда мы закончили, я заметила, что толпа возле ресторанов рассеялась, и решила взять кофе с собой. Затем пошла обратно, мимо «Конкорд-Инн», где встретилась с Тедом и спланировала убийство его жены. Наш план сработал бы. Он был очень близок к тому, что в итоге и произошло. Подставить Брэда, чтобы его обвинили в убийстве Миранды, а затем сделать так, чтобы он исчез навсегда и его тело никогда не нашли. Детали отличались, конечно. Его тело я собиралась выбросить в океан по дороге в Бостон, а машину оставить там, где ее украдут и разберут на части, но результат получился тот же.

Я прогуливалась по тихим улочкам вдоль величественных домов колониального стиля. Я обошла кладбище сзади. Садовники убирали листья в одном из дворов. Мальчик лет двенадцати подбрасывал мяч высоко в воздух и ловил. Больше ни души. Я свернула на улицу, примыкавшую к кладбищу, которая вела к тупику. Перепрыгнула низкий забор, прислонилась к дереву и стала ждать. Мне была видна верхушка холма, усеянная надгробьями, словно чешуей. Солнце – тусклое белое пятно позади облачной завесы – стояло низко. Я прижала к груди стакан с кофе, чтобы согреться. Волосы были собраны под той же темной шапкой, которую я надела в ту ночь, когда Брэд и Миранда простились с жизнью. Я задумалась – не впервые – как сложились бы мои отношения с Тедом, если бы все пошло по плану. У нас начался бы роман, это я знала, но как долго он продлился бы? Я смогла бы рассказать ему все? Разделить с ним свою жизнь? И эта искренность сделала бы наши отношения прочнее? Или погубила бы нас? Думаю, погубила бы, хотя какое-то время было бы приятно – приятно, когда рядом есть человек, которому можно все рассказать.

Я допила кофе, положила пустой стакан в свою сумку. И продолжала ждать.

Я решил, что если припаркуюсь возле «Данкин Донатс» на перекрестке, недалеко от центра Винслоу, то увижу, как Лили Кинтнер поедет по Лейтон-роуд. Там редко кто ездит, а ее темно-красную «Хонду» сложно не заметить. Я поджидал ее каждый день после нашей второй встречи и следил за ней уже раз семь. Я следовал за ней до офиса в колледже Винслоу и обратно домой. Однажды она выехала на перекресток и направилась на юг; я решил, что она едет в Коннектикут повидаться с родителями, и не стал следить. Несколько раз она ездила в центр Винслоу по делам, и я шел за ней пешком на большом расстоянии. Ничего необычного я не заметил.

Всем этим я занимался в свободное время, на своей неприметной серебристой «Сонате». Сам не знаю, что я надеялся выяснить. Я просто знал, сердцем чуял, что Лили Кинтнер причастна к убийству, и если я продолжу слежку, то, может быть, она чем-то выдаст себя.

В воскресенье вечером я припарковался у «Данкин Донатс», как обычно, и только собирался махнуть на все рукой, как заметил «Хонду» Лили. Она повернула налево на Брукс, направляясь на восток. Я выехал с парковки и пристроился за ней через три машины. У нее была старая модель «Аккорд», приземистая, по сравнению с другими «Хондами» на дорогах, так что следить было легко. Я ехал за ней через Стоу, затем Мейнард и Западный Конкорд. Однажды, когда мы проезжали центр Мейнарда, я потерял ее из виду, застряв за почтовым грузовиком, но я правильно угадал, что она осталась на шоссе 62, и снова нагнал ее. Она заехала в центр Конкорда, припарковалась на Мейн-стрит и вышла из машины. На ней была ярко-зеленая куртка, застегнутая на все пуговицы. Она прошла до развязки, за которой начинался небольшой парк.

Единственным человеком, который знал, что я слежу за Лили Кинтнер, была Роберта Джеймс, моя коллега, хотя она не знала, как часто я этим занимаюсь. И она точно не знала, что дважды после наступления темноты я оставлял машину на Лейтон-роуд и шел пешком через лес, чтобы следить за домом Лили. Однажды ночью я наблюдал целый час, как она сидит на своем красном кожаном кресле, подобрав под себя ноги, и читает книгу. Она рассеянно теребила пальцами длинный локон. Над чашкой чая на журнальном столике поднималась струйка пара. Я убеждал себя, что надо уйти, но словно прирос к месту, и если бы она неожиданно вышла наружу и заметила бы меня, даже тогда я вряд ли смог бы уйти. Я никогда не расскажу Джеймс об этом – она и так уже подозрительно относится к моим мотивам.

– Как она выглядит, Генри? – спросила она за день до этого. Я пригласил ее на спагетти карбонара и скотч.

– Красавица, – ответил я честно.

– Ага, – протянула Джеймс понимающе.

– Слушай, – сказал я, – Эрик Вошберн был ее парнем в колледже. Миранда Северсон, то есть Фейт Хобарт, тоже встречалась с ним. Лили рассказала, что Миранда увела у нее Эрика. Эрик погиб от аллергической реакции на орехи в тот год, когда окончил колледж. Он был с Лили в Лондоне.

– Думаешь, она убила его орехами?

– Если так, то это блестящий план. Невозможно доказать, что это не несчастный случай.

– Понятно. – Джеймс кивнула и сделала глоток своего «Макаллана».

– И вот прошли годы, и она познакомилась с мужем Миранды. Может, они были не просто друзьями. И тут его убивают…

– Его убил Брэд Даггет. Мы это точно знаем. Думаешь, Лили была знакома с Даггетом?

– Нет, вряд ли. Но я уверен, что она соврала мне, да и совпадение слишком странное: она замешана в обеих историях – с этим Эриком Вошберном и с Мирандой.

– Можно привезти ее в участок, расспросить подробнее. Ты спросил, есть ли у нее алиби на ту ночь, когда убили Миранду?

– Нет, не спрашивал. Мы же знаем, что это сделал Брэд. Думаешь, она была знакома с Брэдом, уговорила его совершить оба убийства и знает, где он прячется?