Я соскребла с себя грязь — за отсутствием мыла с помощью песка, и, разнежившись, улеглась в заводи, как в ванне. Солнце пронизывало воду, ветерок играл с лепестками цветов, и сквозь шум водопада доносились звуки флейты.

Ничего особенного. Здесь многие играют на флейтах. И люди, и демоны...

...только не эту мелодию!

Я не впервые была на Ближнедальнем Востоке и успела усвоить, что здешняя музыка на западную совсем не похожа. Может быть, какие-то заимствования и были. Но чтоб кто-нибудь в точности воспроизводил классическую арию «Hata — divo» из оперы «Порция»?

Мелодия эта была мною порядком подзабыта а слышала я ее в оперном театре Гдетои в первый день... точнее, в первую ночь прошлогоднего карнавала.

«Все-таки уснула, Ядрена Вошь, все-таки уснула!

Ладно. Раз я знаю, что сплю, это дает мне некоторые преимущества. Доверимся течению сна и будем действовать, как советовали, по обстоятельствам...

Кстати, насчет «доверимся течению». Это правильнее всего».

Я развернулась и поплыла вниз по реке — на звук. Сплю я или не сплю, не имеет значения, главное, что водопад заглушает мои передвижения. По возможности без всплеска выбралась на берег. То, что одета я исключительно в пояс с кинжалом, меня не смущало. Сон есть сон. Я вскарабкалась по крутому склону, заросшему травой. Там, на вершине, на валуне сидел человек в выцветшей синей хламиде и наигрывал на флейте. Я обошла его с тыла, прячась за зарослями орешника, немного еще послушала и спросила:

— Музицируете, принц?

— Да так, играю помаленьку, — ответил мой бывший муж и повернулся ко мне.

Он ничуть не выглядел удивленным. Действительно, сон есть сон.

— А вообще-то, ты что здесь делаешь?

— Тебя дожидаюсь.

— И давно?

— Я точно не знаю, тут времени счет теряешь. Но месяца три уж, наверное, будет.

Три месяца назад, направляясь в Оркостан, я понятия не имела, что попаду в Балалайские горы. А об этой долине узнала только сегодня. Но у сна своя логика, поэтому я тоже не удивилась.

— А, так это ты — отшельник Свояхатта?

— Наверное...

— Ничего себе отшельник, — фыркнула я. — Нашел место, где уединяться. Тут говорят, всяческие нагини и дакини бродят, сильно озабоченные. Ты их тоже флейтой приманиваешь или чем другим?

— Кто бы говорил! И по какому праву. Между прочим, это не я тебя бросил, а ты меня! И наверняка шляешься с целой толпой мужиков. Да еще голая!

— Сам-то больно одетый. Вырядился тут в хламиду, тоже мне, отец-пустынник, смех один...

— Это не хламида! А мой плащ! А прочую одежду я берегу, здесь ее стирать-чинить некому. И вообще, жарко здесь...

— А я, между прочим, купаюсь.

— Приличные дамы купаются в огороженных купальнях! И в специальных костюмах!

— Вот и женился бы на приличной...

Это все меньше напоминало сон и все больше — наши обычные семейные разборки. Если так будет продолжаться, я начну считать этот сон кошмаром.

И тут я похолодела.

«А что, если это вовсе не сон?»

Впрочем, возможно, похолодела я оттого,, что солнце скрылось и завечерело. А во сне я таких вещей замечать не должна. А если я не сплю, откуда здесь взялся мой благоверный?

Он тем временем приступил к перечислению недостатков моей персоны — как в моральной сфере, так и в области домашнего хозяйства. Печальный опыт учил, что это может продолжаться долго.

— Стоп! Отношения после выясним. Ты скажи мне, откуда ты узнал, что я появлюсь здесь, если я сама этого не знала?

— Абрамелин...

— Ты же с ним незнаком!

— От тебя наслышан... В общем, я тебя искал и решил — может, он что-то знает. А он сказал, что если ты не сумеешь выполнить свою миссию в Оркостане, то, вероятно, появишься здесь.

— И ты, выходит, засаду устроил... А как тебе удалось меня обогнать?

— Абрамелин своего дракона ссудил.

Стало быть, дело было так. Он послал Барсика ко мне с письмом, убедился, что я попалась на крючок, а потом отправил тебя с Барсиком в Балалай. Ну, Абрамелин, ну, подлюга, гриб старый, пень трухлявый! Решил семейные узы укрепить и заодно мир спасти... нашими руками. Кстати, о спасении мира. Вот ты здесь давно сидишь. Золотой Субурган нашел?

— Это еще что?

— Такая штука, вроде храма, желания исполняет.

— Понятие не имею о подобном сооружении.

Я не была уверена, что он говорит правду. Однако не этот вопрос сейчас был главным.

— А кто-нибудь еще из людей в последние дни в долине появлялся?

— Уж это точно нет. Я внимательно следил.

— Значит, настоятель ошибся, и Анофелес пошел другим путем. Ладно, я иду одеваться.

— А я?

— Как хочешь. Мне нужно вернуться в монастырь, а я еще не настолько отрешилась от мира, чтоб ходить как йогини, одетой в воздух.

К тому времени, когда я оделась, он тоже подоспел, полностью экипированный. Я не стала возражать. Он же потащился сюда не корысти ради, а только волею пославшего его Абрамелина. Так же, как я.

Уже темнело, но по собственным следам на песке и примятой траве я нашла вход в пещеру. И уже там хлопнула себя ладонью по лбу.

— Ядрена Вошь! Совсем забыла! Ты же не проходил этим путем.

— Да, дракон высадил меня прямо в долине. А что?

— А то, что внутри есть такое хитрое устройство, которое пропускает лишь одного человека за раз. Правда, настоятель точно был уверен насчет прохода сюда, но у меня нет оснований предполагать, что эти челюсти не сомкнутся на обратном пути. Так что придется тебе до завтра обождать.

— Ага, а ты за это время скроешься в неизвестном направлении. Нет уж, не верю я тебе. Лучше я пойду первым.

— Ага, а там, в монастыре, сидит компания очень сердитых воинов, которые решат, что ты — злой колдун, сменивший облик, и зарубят тебя, едва ты покажешься из пещеры. Нет уж, первой пойду я.

— Вечно ты лезешь вперед, прикрываясь рыцарским кодексом. Хорошо, иди, я за тобой, а там посмотрим.

Обратно я двигалась с еще большей осторожностью, чем прежде.

«Какую гадость эти... хм... священнослужители приготовили тем, кто возвращался из долины с несбывшейся мечтой? Или они там у всех сбывались, поэтому никто и не возвращался? Просто прежде сюда не совались паломники с такими незатейливыми мечтами, как мы с благоверным.

А ведь как раз у нас-то мечты и сбылись. Я хотела помыться — и помылась, он хотел встретиться со мной — и встретился. Или этот механизм работает как-то по-иному?»