Эрик кивнул.

– Затем с Риммой повздорил Николай, потом Владимир и, наконец, Андрей. Каждый из них за это поплатился. Андрею повезло чуть больше. Его вовремя нашли. Так какой вывод из этого следует?

– Ты считаешь, что со всеми расправилась чета Маковых, – утвердительно заметил Эрик.

– Я склоняюсь к тому, что это сделал Олег. Римка быстро выдыхалась после подобных стычек. Олег давал ей снотворное. Так что она всю ночь спокойно спала. А вот он…

– Версия интересная!

– Надеюсь, ты не считаешь, что это всего лишь мое больное воображение?

– Не считаю. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не тот человек, который будет беспокоиться по пустякам. А ну-ка, расскажи поподробнее о каждой ссоре.

– Насколько подробно?

– Настолько, насколько сможешь припомнить. Хотя подожди. Пойдем посмотрим, чем занимаются Маковы.

Они вышли из комнаты, прошли по коридору и постучали в дверь. В ответ не раздалось ни звука.

– Надеюсь, мы не наткнемся на новые трупы, – поежилась Мариша.

– Не должны, иначе получится, что Маковых убила ты, – хохотнул Эрик. – Ведь в квартире больше никого не оставалось!

Он толкнул дверь. В комнате было темно. На диване мирно посапывал Олег, нежно обнимая свою супругу. Сыщик подошел поближе и внимательно посмотрел на мужчину.

– Похоже, он и не собирается просыпаться, – хмыкнул он.

– Римма тоже, – кивнула Мариша. – Хотя она наверняка под действием снотворного. Олег всегда ее пичкает, когда она поскандалит.

– Не будем пока их трогать. Пусть еще поспят.

– Интересно, их совсем не мучает совесть? – протянула Мариша, с неодобрением глядя на парочку.

– Если бы мучила, они бы тут не лежали. Ну а теперь ты мне все расскажешь.

Они вернулись в комнату. Мариша села на диван и задумалась. Эрик внимательно наблюдал за ней. Девушка разложила по полочкам в своей голове события последних дней и начала рассказ. Эрик время от времени кивал, что-то уточнял и вскоре был в курсе ситуации в полной мере.

– А знаешь, ты, наверное, права, – заметил он, когда Мариша замолчала. – Похоже, что все эти убийства совершались не по заранее задуманной схеме, а спонтанно. Иначе в них нет никакого смысла.

– Меня тоже терзал этот вопрос, – кивнула она. – Любое убийство имеет определенную цель, а здесь жертвы выбирались как будто случайно.

– Я позвоню Голубеву, – сказал сыщик и достал телефон.

Мариша обняла себя за плечи. Склонив голову на плечо, она смотрела на Эрика и умирала от тоски. Ей хотелось любить его именно таким, каким он был в эту минуту. Но как раз такой он был для нее недоступен.

– Что такое? – приподнял он брови и отложил телефон. – С тобой все в порядке?

– Не знаю. Мне не по себе.

– Ты просто переволновалась. Неделя жизни в этом доме дает о себе знать.

– Я люблю тебя…

– Я знаю. И благодарен тебе за это.

– Благодарен? – Она криво усмехнулась. – Мне бы хотелось услышать нечто другое.

– Знаю. Но…

– Но работа у тебя на первом месте, – закончила за него Мариша. – Вся беда в том, что главный интерес твоей жизни – это преступления. А всему остальному в ней места нет.

– Мариша, но ведь тебе преступления не менее интересны, разве не так? – тихо спросил Эрик и взял ее за руку. – Именно они нас и сблизили. Или ты не помнишь?

– Помню, – кивнула она.

– Другая на твоем месте закатила бы мне скандал после сегодняшнего… поцелуя, – он смущенно улыбнулся. – А ты ничего, взяла себя в руки и занялась делом.

Мариша вздохнула и закрыла глаза. А ведь и правда! Ей безумно интересно, чем все это закончится. Разве другая девушка стала бы жить неделю в доме с призраками? Да ни за что! А она жила. И даже не сошла с ума. И теперь, вместо того чтобы послать Эрика к черту, она сидит и рассказывает ему, о чем беседовала с соседями каждый вечер. Она такая же сумасшедшая, как и Эрик. Вернее, чуточку меньше, но суть от этого не меняется!

Видимо, ее взгляд изменился, потому что Эрик кивнул и снова потянулся к телефону.

– Голубев, дуй сюда, разговор есть, – коротко сказал он и, приготовившись ждать, уселся в кресло.

К вечеру суматоха в доме утихла, и Анна устало откинулась в любимом кухонном кресле с чашкой своего фирменного кофе. Эрик и Мариша пристроились рядом. Сыщик блаженно щурил глаза, медленно смакуя напиток.

Последние три часа квартира больше напоминала дурдом. Приехал Голубев со своей командой и навел шороху. Сначала разбудили Маковых и долго объясняли, чего от них хотят. Олег сонно хлопал глазами и упорно не желал понимать следователя. Римма быстрее вникла в ситуацию, потому что перестала улыбаться незваным гостям и насторожилась. А когда уразумела, в чем их обвиняют, то и вовсе с цепи сорвалась. Она попыталась выцарапать Голубеву глаза, а когда у нее это не получилось, принялась плевать в следственную группу. Олег пытался успокоить разбушевавшуюся супругу, но, поняв, что ничего не получится, махнул рукой.

Голубев попытался вырвать у Риммы признание, пока та неистовствовала и говорила все, что приходило на ум, но ничего не добился. Только зря потерял время. Олег тоже молчал, словно партизан. В итоге, так ничего и не добившись, Маковых увезли, и квартира наконец-то опустела.

– Я уезжаю из этого дома, – тихо сказала Мариша, когда Анна немного успокоилась.

– Переночевать есть где?

– Найду. Я больше не могу здесь оставаться.

– Понимаю тебя, – кивнула женщина. – Если бы я могла, я бы тоже ушла. Но это мой дом, и я, несмотря ни на что, его люблю.

Пол под ногами слегка дрогнул, и Анна насторожилась.

– Кто это? – испуганно спросила она.

– Привет, вы здесь? – в кухне показалась Светина голова. – А я заскочила собрать вещи.

– Тебя отпустили? – удивилась женщина.

– А как же, – криво усмехнулась девушка. – Правда, сначала устроили очную ставку с Римкой. Все выспрашивали: кто кому и что сказал. Ну а я что? Все честно рассказала. Мне до сих пор не верится, что Олег убил их всех…

– Олег? – переспросила Мариша.

– Олег, – кивнула та. – Он специально давал Римме снотворное, чтобы женушка спала и не мешала ему, а сам убивал соседей.

– Абсурд какой-то, – фыркнула Анна. – Так ты за вещами? А куда собралась?

– Подальше от этого дома!

– А как же бабушкино завещание?

– Пошло оно… – Светлана, подозрительно блестя глазами, уставилась в сторону. – Обжалую в суде. Не могут же меня обязать жить в доме, где были убиты три человека?