Ассасин заменил скрытый клинок на крюк и перезарядил пистолет. Смешавшись с работниками, он смотрел, как пороховая бочка ползет по веревочной дороге, зажатая между двумя блоками и оснасткой. Вдоль стен громоздились сотни бочек, поставленных штабелями. Вдоль других стен громоздились деревянные ящики с ружьями.

– Медленнее! Медленнее! – кричал надсмотрщик. – Это порох, а не просо!

– Хорошо! – крикнул человек, крутивший рукоятку лебедки.

Эцио приглядывался к хранилищу, раздумывая, как поступить. Если все устроить так, что первоначальный взрыв вызовет цепочку других, по всем трем хранилищам…

Должно сработать.

Переходя из хранилища в хранилище, он внимательно прислушивался к разговорам, узнавая настроение людей. Оказалось, что не все византийцы были злодеями. Как и везде, существовала кучка жадных до власти и имеющих непомерно раздутое честолюбие. Из-за них страдали сотни и тысячи ни в чем не повинных людей.

– Сам знаешь, могло быть и хуже, – говорила одна женщина, обращаясь к своему товарищу.

– Хуже? Хуже, чем это?

– По мне, так лучше турецкая чалма, нежели папская тиара. По крайней мере, турки хоть с уважением относятся к нашей Православной церкви.

– Тише! Если бы тебя кто услышал… – предостерегла ее другая женщина.

– Да она просто спятила! – сказал мужчина, поворачиваясь к первой женщине. – Слушай себя!

– Хорошо, пусть я спятила. Если вам нравится работать из-под палки и жить под землей, как кроты, радуйтесь!

Мужчина задумался.

– По правде говоря, я не хочу идти на войну. Я хочу, чтобы моя семья не голодала.

Их разговор подслушал надсмотрщик, одетый в тамплиерский мундир. Похоже, он сочувствовал жителям подземного города.

– Знаешь, друг, никто не хочет войны. Но что нам остается делать? Посмотри на нас! Посмотри, как мы живем! Турки забрали нашу землю. Неужели ты думаешь, что мы должны молча убраться, не оказав сопротивления?

– Нет… нет, конечно, – смутился мужчина. – Я… я уже сам не знаю. Просто я устал от этого. Мы все устали сражаться!

«Считай, что твоя молитва услышана. Аминь», – подумал Эцио, скользнув в проход между двумя рядами бочек, каждый из которых был высотой метров шесть.

Уйдя подальше, он саблей пробил бок нижней бочки. Посыпался порох. Эцио набрал его в кожаный мешок и насыпал пороховую дорожку. Она тянулась во всю длину первого хранилища и подходила ко второму. То же самое Эцио проделал со вторым и третьим хранилищами, пока дорожка не достигла арочной двери. Это был второй выход. Теперь следовало дождаться, пока работники из местных закончат дневную работу и уйдут.

В хранилище остались лишь караульные.

Эцио убедился, что путь отступления свободен. Он отошел на несколько метров от двери, выдвинул пистолет и выстрелил, после чего бросился бежать.

Взрывы трясли и раскачивали подземный город, как при настоящем землетрясении. За спиной Эцио рушились стены и потолки. Повсюду клубился дым и пыль, дождем падали обломки. Подземный город был ввергнут в хаос.

Эцио достиг просторного зала на втором ярусе почти одновременно с Мануилом и большим отрядом его солдат. Похоже, это был цвет его армии. Спрятавшись за выступом, ассасин принялся наблюдать. Если получится, он намеревался покончить с Мануилом этим же вечером. К его удивлению, он увидел в руках Мануила последний масиафский ключ – тот, что тамплиеры нашли в подземелье дворца Топкапы. Скорее всего, претендент на титул византийского императора собирался бежать из подземного города.

– Что происходит, черт побери? – Чувствовалось, Мануил не только разгневан, но и напуган.

– Саботаж, – ответил стоящий рядом тамплиерский капитан. – Мануил, вам необходимо скрыться.

Зал наполнялся перепуганными жителями подземного города. Они громко кричали, размахивая руками. Взрывы пощадили их тела, но губительно сказались на рассудке. Мануил торопливо спрятал каменный диск в сумку, что висела на его внушительном животе, и грубо оттолкнул капитана:

– Не путайся у меня под ногами.

В зале имелся помост, на который и взобрался Мануил. Эцио смешался с толпой, подбираясь ближе к своей жертве.

– Граждане! – высоким, срывающимся голосом начал Мануил. – Солдаты! Возьмите себя в руки. Не поддавайтесь страху. Мы – истинные пастыри Константинополя. Мы – правители этой земли. Мы – византийцы!

Он замолчал, как актер на сцене. Мануил надеялся услышать рукоплескания, но слушатели молчали. Тогда он продолжил свою речь:

– Τολµηρά![74] Будьте мужественны! Держитесь! Не позволяйте никому сломить вашу…

Он не договорил, увидев приближающегося Эцио. Каким-то шестым чувством Мануил почувствовал опасность, проворно спрыгнул с помоста и бросился к выходу.

– Задержите этого человека! – на бегу кричал он своим телохранителям. – Высокого, в плаще с остроконечным капюшоном! Убейте его!

Эцио протолкнулся сквозь толпу и поспешил вслед за Мануилом, уворачиваясь от одних тамплиерских солдат и сбивая с ног других. Отбежав на некоторое расстояние, он позволил себе обернуться. Солдаты были растеряны не меньше горожан. Они таращились куда угодно, только не в его направлении, выкрикивали ругательства и бессмысленные приказы. Они разбежались по сторонам и лишь потом начали очухиваться. Мануил умчался слишком быстро, и теперь им требовалось время, чтобы его нагнать. Зато Эцио ни на секунду не выпускал его из поля зрения.

При такой грузности Мануил бегал на удивление быстро. Эцио несся за ним по длинному коридору, освещенному редкими факелами. Мешали боковые ответвления. Приходилось замедлять бег и проверять, не свернул ли Мануил в одно из них. Эцио тратил драгоценные секунды. Переливчатые шелковые одежды Мануила мелькали далеко впереди. Эцио видел, как Мануил сдернул со стены факел и стал подниматься по узкой лестнице, прорубленной в камне. Лестница вела на первый ярус. Человек, мечтавший об императорском титуле, торопился спасти свою шкуру. Его арсенал был уничтожен, а армия находилась в полном смятении.

Эцио поспешил следом.

Он нагнал Мануила в каменной хижине первого яруса. Палеолог повернулся к нему, и пухлые губы скривились в улыбке. Казалось, происходящее его изумляло, не более того.

– Пожаловал сюда за масиафским ключом? – спросил Мануил. – Я угадал? Хочешь лишить нас плодов двухлетних усилий и вернуть то, что в свое время ассасины так беспечно бросили?

Эцио молчал, настороженно глядя на Мануила. Этот человек был отнюдь не прост. Еще не известно, какие ловушки он способен подстроить даже сейчас.

– Ассасин, ты ведешь битву, которую проиграешь! – продолжал Мануил, хотя в его тоне чувствовалось отчаяние. – Наши ряды растут. Наше влияние крепнет. Мы прячемся и в то же время мы у всех на виду.