Но сегодня другая ситуация. Ася идет в логово диких волков. И это не преувеличение. На неё будет обращена сотня глаз, а то и больше. Они будут рассматривать, оценивать, искать недостатки, а после высмеивать, чуть ли не пальцем показывать.

Я поступил очень эгоистично, собственно как и всегда, когда попросил её пойти со мной.

Причёску и макияж ей сделала Кира. Я видел, как та неохотно заходила в комнату Аси. Но надо признать, она хорошо постаралась.

Кира не стала завивать её волосы. Она, наоборот, сделала их идеально ровными и блестящими.

Макияж также был весьма прост, но очень подходил для случая. Кира подчеркнула густые брови Аси, ярко голубые глаза, розовые губки и молочную кожу – моя Ванильная безумно красивая.

Мы подъезжаем к ресторану, где и будет проходить сие торжество. Я чувствую, как Ася вздрагивает. Я дотрагиваюсь до её руки, желая успокоить. По пальцам тут же проскочил ток: мне нравится такая реакция моего тела. Я смотрю Асе в лицо. Интересно, она это почувствовала? Но Ася отворачивается, открывает дверь, чтобы выйти.

Я стискиваю зубы, затем также выхожу из машины. Я догоняю её, подставляю свой локоть. Ася кидает на меня смущённый взгляд, но локоть всё же обхватывает.

– Спасибо, что согласилась пойти со мной, – тихо говорю я, после чего снимаю с её плеч пальто, передаю его гардеробщице.

– У меня свои причины.

Я не успеваю спросить, что это значит, к нам подшпиливает моя маман, одетая в облегающее платье. Она кидается обнять меня, но, замечая Асю, останавливается.

– Мама, – прерываю я её безмолвные вопросы, – это Ася, моя подруга. Ася, – я слегка качнул головой в сторону, – это Анна Борисовна, моя мама.

– Здравствуйте, – скромно поздоровалась Ася.

Я вижу, как мама прищурилась, чтобы внимательно осмотреть мою спутницу. Я никогда прежде не знакомил её с… кем бы то ни было. Она даже с Лётчиком не знакома. А тут я привёл девушку. Могу понять её любопытство.

Но в какую-то секунду любопытство сменяется холодностью. Мама изменилась в лице. Она ещё раз вскользь проходится по Асе взглядом: я чувствую, как Ванильная вздрагивает, слегка сжимаю локоть, чтобы показать, что я рядом.

Мама проходит в зал, мы двигаемся следом за ней. Она останавливается возле двух высоких мужчин – отец и брат.

Я представляю Асе своего отца Савелия Ариантовича и брата Глеба. Ася едва слышно здоровается. Отец, в отличие от матери, улыбнулся, увидев её. А вот Глеб странно нахмурился, затем в его глазах вспыхнул нескрываемый интерес, вызвавший у меня желание спрятать Ванильную за спину, после чего и вовсе увести её отсюда.

Мать постаралась на славу. Ася едва заметно разглядывает обстановку. Она, должно быть, в шоке. И не скажу, что в приятном.

Громаднейший зал мог вместить, по меньшей мере, несколько сотен гостей. Украшенный позолотой, по яркости он собрался соперничать с солнцем. Но лично моё мнение, не смог бы выиграть. Да, блестит, да, сияет, но не греет.

Отец поднимает руку, слегка сгибает указательный палец: к нам тут же подбегает официант с подносом, уставленным бокалами с игристым вином. Он предлагает Асе взять один, но Ванильная отказывается. Не видел, чтобы она вообще употребляла что-то, кроме своего ароматного чая.

– Вы давно встречаетесь? – как бы ненароком обращается брат к Асе, отпив немного шампанского из бокала, что держал в руке.

Мама тут же насторожено замирает.

– Мы не встречаемся, – отвечает Ася быстрее, чем я набрал воздух в лёгкие, чтобы послать Глеб куда подальше с его вопросами. – Мы просто друзья.

Глеб хмыкнул, наглядно посмотрев на её руку, стиснувшую мой локоть. Ася спохватывается и тут же принимается вытаскивать руку. Но я не собирался ей этого позволять. Я сильнее согнул руку в локте, удерживая её кисть в плену.

– Ты учишься? – продолжил допрос брат, разгоняя неловкое молчание.

– Да, – я был быстрее, – она учится в том же универе, что и я. Причем, – выделяю, – на бюджетной основе.

– Ого, – Глеб вновь внимательнее присмотрелся к Асе, затем очень тихо произнес: – очень умная, значит. Так, почему ты дружишь с ним?

Услышали, естественно, все. Ася и так была не в своей тарелке, а тут такие намёки.

Мои родители упорно держали язык за зубами, хотя я чувствовал одобрение со стороны отца. К нам подошла пожилая пара, видимо, чтобы поздороваться с хозяевами приёма и поздравить именинника. Я стиснул зубы.

Поздравить? Они меня даже не знают!

– Могу я пригласить твоего друга, – Глеб специально выделил это слово, – на танец.

Я посмотрел за его спину, увидел музыкантов, начинающих играть, а уж потом услышал звуки вальса. Конечно, чёрт возьми, моя мама наняла целый оркестр!

Ася вдруг стиснула пальцы, немного ущипнув мою кожу сквозь тёмный пиджак.

– Нет, – я упрямо поджал губы, – я сам хочу станцевать со своим другом.

Ася охнула.

– Всё хорошо, – шепнул я ей.

– Я не умею, – запротестовала она.

– Просто держись за меня.

Я прижал к себе Ванильную, поместив правую руку на её спину, а левую вытянул в сторону, кивая, чтобы она вложила в неё свою ладонь. Ася быстро выполнила, положив левую на моё плечо.

– Молодец, – улыбаюсь ей.

Ася отвечает едва заметным кивком.

– Я знаю, как это делается, но только в теории.

– Ничего, всё получится.

Я вижу, как рядом останавливается ещё несколько пар: мы не одиноки. Я медленно начинаю двигаться. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Ася немного расслабляется, хотя её спина натянута струной.

– Здесь красиво, – говорит она, уже свободнее осматриваясь.

– Тебе нравится? – приподнимаю бровь.

Ася переводит взгляд вверх, чтобы сначала рассмотреть потолок, затем упирается в мои глаза. Я выжидаю, любуясь напряжёнными сапфирами.

– А не должно?

Что с ней происходит? Почему она согласилась прийти сюда со мной? Я думал, что после того, что я натворил, Ася даже разговаривать со мной не станет. Но она согласилась и даже спокойно надела платье, не возмущаясь и не протестуя.

И сейчас Ванильная ведёт себя очень странно. Абстрактные фразы ей несвойственны. Ася никогда не лукавит, не отшучивается. Моя ванильная девочка всегда прямолинейна.

– Я не понравилась твоей семье.

Я поспешно заморгал, ещё чуть-чуть прижав её к себе. Я открыл рот, чтобы ответить, и тут же закрыл. Ася не спрашивала, она утверждала.

– Я не вписываюсь, да?

А вот это уже вопрос.

– Ты и не должна.

– Почему?