– Зачем ты это сделала? – Он поджимает губы, никак не реагируя на мои попытки отдалиться.

– Сделала что? – Я заёрзала, но вдруг остановилась, поняв, что делаю только хуже. Чем больше я двигаюсь, тем отчётливее ощущаю, на чём сижу.

– Зачем вмешалась? Почему защищала меня?

Яр внимательно следит за моими движениями. Я упираюсь взглядом в его подбородок.

– Не могла же я позволить ему избить тебя.

– Избить? – хмыкает он. – Ты не знаешь Глеба. Если бы он хотел меня избить, то я бы уже лежал в реанимации. То, как он бил – это детский сад. Мы так в детстве дрались.

– О, – я поднимаю глаза, – ну, извини, не знала. В следующий раз не буду вмешиваться.

Яр вдруг криво улыбается.

– Это правда? То, что ты ему сказала? О медвежьей услуге? Ты правда так думаешь?

Я шумно выдыхаю. Я знала, что мои слова могли его задеть.

– Нет. – Я закусываю губу, видя, как глаза Яра тут же опускаются на мой рот. – Я сказала это для него.

– То есть ты считаешь по-другому? – хмурится он, становясь очень даже милым.

– Я считаю, что вы оба получили именно то, что вам нужно. Глебу нужно было именно такое воспитание, чтобы стать кем-то важным. Он хочет этого: чтобы им гордились, его восхваляли.

– А я?

– А тебе нужна свобода, – несмело улыбаюсь. – Тебе не нужны все эти условности. Ты можешь выбрать всё, что душе угодно. Тебе просто нужно понять, чего именно ты хочешь, и пойти навстречу этому.

Яр секунду не двигается, словно обдумывает то, что я сказала, или решается на что-то. Вдруг он притягивает меня к себе, обняв одной рукой за талию, а другой за спину. Да так крепко, что я едва могу вдохнуть.

– Яр, – возмутилась я.

– Т-ш-ш, – шепнул он, – давай посидим вот так. Просто обними меня, пожалуйста.

Ему не нужно просить дважды. Я отлепляю свои руки от сидения, кладу их ему на плечи. Яр немного приподнимает спину, чтобы я могла просунуть руки и полноценно обвить его шею руками. Голова Яра ложится на моё плечо, утыкаясь в шею. Я чувствую, как часто он дышит.

– Ты пахнешь как мятная малина, – бормочет он.

– Мятная малина? Это как?

– Не знаю, – говорит он, обдавая мою шею своим дыханием. По телу проходит дрожь. Я не могу не сделать того же, что и он. Я чуть ближе прижимаю нос к его волосам, наполняю лёгкие ароматом его шампуня. Божественно.

Яр принимается поглаживать мою спину. Я отчётливо ощущаю, как то, на чём я сижу, становится тверже – о, нет…

Его ладонь скользит вверх по спине, касается моей шеи, сжимает её, оттягивая мою голову назад.

Нос к носу, глаза в глаза, а губы… Они почти касаются.

– Ася, – то ли шепчет, то ли стонет Яр.

– Яр, – вторю я, отчего моё дыхание смешивается с его.

Я стискиваю пальцы, врезаясь ногтями в его кожу. Это чистая пытка. Никто из нас не делает шаг, последний рывок, чтобы слиться в поцелуе. Я прикрываю глаза, прислоняюсь лбом к его лбу, впитывая в себя это чувство. Напряжение, граничащее с умалишением. Я стараюсь найти в себе силы, оттолкнуть его от себя.

У всего этого нет будущего. Я просто даю себе надежду. Я лелею её, пою колыбельные.

Вспомни, что он сделал после поцелуя, который уже две ночи не даёт тебе покоя. Вспомни все, что он говорил об отношениях. Подумай о словах его матери.

Вы не пара. Он не говорил, что ты ему нравишься. Это опять просто способ выплеснуть эмоции.

Тот момент, после вечеринки, когда он впервые прижал к себе – выброс адреналина.

Поцелуй. Тогда он вовсе был пьян.

И то, что происходит сейчас. Яр просто расстроен. В его душе хаос. Он ищет способ выплеснуть его.

Я не должна позволить этому случиться. Для меня это будет значить гораздо большее, чем просто механическое движение губ. Я потеряю себя. Я полностью растворюсь в нём. Ему не составит труда растоптать меня после.

Я делаю глубокий вдох, обещая, что в последний раз наслаждаюсь его ароматом, после чего отстраняюсь от него.

– Нет, – шепчу я, потому что голос пропал, – не делай этого.

POV Ася

В глазах Яра проскальзывает боль, но я отмахиваюсь. Мне, должно быть, показалась.

Я убираю его руки с себя, быстро перебираюсь на пассажирское сидение, попутно нажимаю кнопку разблокировки, открываю дверь и оказываюсь на диком холоде.

Яр тоже выходит из машины, по пути снимает пиджак и накидывает его на мои плечи.

Лифт едет слишком медленно. Я невольно наблюдаю за ним, надеясь, что он не заметит. А вот Яр, напротив, смотрит куда угодно, только не на меня.

Это вызывает очередную порцию иглоукалывания. Я прикусываю щеку, чтобы не заплакать.

POV Скиф

Сдерживать себя получается с трудом. Я стискиваю зубы, чтобы не прижать её к этим холодным стенам, чтобы не впиться в её губы, чтобы не целовать до потери пульса.

Её голова опущена, плечи устало поникли. Я чувствую себя последним кретином, раз из-за меня она сегодня пережила все это. Слова матери, драка с братом…

То, как она кинулась на мою защиту… Господи, за что мне такой счастье?

Я охренел, когда она загородила меня собой от кулаков моего брата. А её речь после? Как она могла так хорошо меня узнать? Такая внимательная, чуткая, заботливая. Я недостоин быть рядом с ней. Но это не мешало мне самым диким образом получать то, что я хотел.

Пять минут назад в машине мне показалось, что между нами всё же есть связь. Назовите меня сумасшедшим, но я увидел эту тончайшую, потрескивающую под напряжением ниточку. Она соединяла наши сердца – я чувствовал это.

Но Ася сопротивляется. Она отворачивается, отстраняется, прячется. Ещё пять минут назад я был уверен, что мои чувства взаимны, и сейчас корю себя за это. Ася не виновата. Это я идиот.

А, может, стоит просто признаться? Кинуть свое сердце к её ногам, и самому упасть перед ней на колени?

Может, признаться, и будь, что будет? Пусть она сама решает.

А что если у неё нет чувств? Нет, это не самое страшное. Что если она уйдет, узнав о моих чувствах?

Я обхватываю железный поручень, чтобы скрыть дрожь волнения. Не думал, что способен на такие эмоции.

Увидев сегодня Соню, я убедился окончательно, что ничего к ней не испытывал. Просто девушка. И даже нисколько не красивая, ведь рядом со мной стояла моя ванильная девочка, сияющая, словно солнышко.

Я готов был лопнуть от гордости, держа её руку в своей. И я не хотел верить, хотя противный голосок пищал мне, что всё кончено. Она не будет моей.