Люк отвернулся и опять направился вниз по склону прежде, чем успел бы выдать свои мысли. Он услышал, как она отправилась следом, двигаясь с большей осторожностью, когда они достигли линии деревьев и вошли в лес. Она молчала и шла вперед, не щадя себя, даже когда Люк установил более медленный темп. Они коротко отдохнули у чистой озерной воды и шли дальше вдоль берега, пока день клонился к закату.

В сумерках они достигли точки, близкой к подножию горы, где деревья покрывали крутой склон, затеняя скалистую массу выше. Они устроили лагерь, не говоря друг другу ни слова; Джой была погружена в мир собственных воспоминаний, и Люк принял эту передышку с горькой благодарностью. Он ждал, пока она сидела, уставившись в огонь, будто собираясь держать бессменную вахту всю ночь. И только когда она сдалась усталости, отступив, наконец, к палатке, Люк был свободен убежать.

Он вошел в ночь, следуя за своими чувствами и инстинктом, который люди называли интуицией. Он пробежал через лес к месту, где каменистая осыпь непрерывной волной нисходила с отвесной стены вздымающейся ввысь горы и прорезала свой путь через деревья к кромке воды.

Он нашел то, что искал, когда луна начала опускаться к горизонту, как раз перед первыми неясными лучами утренней зари. Он обернул фрагмент металла своей рубашкой и понес в лагерь, надежно обхватив руками.

Джой проснулась с рассветом, и Люк был там, когда она вышла из палатки, ее светлые волосы спадали на глаза.

— Я нашел это место, — тихо сказал он.

Джой стояла около Люка, еще не полностью проснувшаяся, снова и снова поворачивая в руках ржавый металл.

— Там могут быть еще обломки, — пробормотал он. — Я не делал тщательного осмотра.

Она подняла взгляд, с трудом сфокусировавшись на его лице. Он держался отчужденно, как и было с тех пор, как они оставили Валь—Каше, но выражение глаз смягчилось. Как если бы он знал, что она чувствует в этот момент.

«Когда он вел ее сюда, она ожидала — чего? Знака, который укажет, что она, наконец, достигла цели своего поиска? Шепота потерянных голосов, которые успокоят ее и направят, изгнав печаль, дальше по ее пути? Если бы я только могла быть уверена в этом».

Она дрожала в тени горы и сжимала металл до тех пор, пока чуть не порезала пальцы. Маленькие камни, из которых состоял созданный временем, ветром и погодой покатый откос, постепенно уменьшающийся от горной отвесной скалы, перекатывались под ее ногами. Люк отошел, неправдоподобно бесшумный на каменистой осыпи, и остановился рядом с нагромождением больших валунов, застрявших между стволами близко растущих сосен.

— Сюда, — позвал он. Она последовала за ним и нагнулась над тем местом, на которое он указал. — Фрагмент был зажат между этими валунами. — Он поднял глаза на гору. — Самолет, должно быть, разбился там, в самой крутой точке склона. Выше линии деревьев не было ничего, что могло бы воспрепятствовать обломкам крушения разлетаться, падать и скатываться в озеро. Кроме этого места.

«Здесь». Джой осторожно положила фрагмент и начала искать среди валунов, просеивая слои сосновых игл и перегноя. Она слышала, как Люк работает рядом, благодарная за его присутствие и за отстраненность, которая напоминала ей о ее цели. Время для эмоций придет позже.

Они нашли еще обломки металла, скрученные и погнутые, когда спустились ближе к берегу озера. Джой собрала их в аккуратную кучу, наподобие надгробия, и опять занялась поисками. Люк объявил перерыв в полдень, и они сидели на берегу озера, близко, но не касаясь друг друга, их отражения казались миниатюрными на фоне высившейся над ними горы.

— Этого недостаточно, — спокойно сказала Джой.

Люк бросил камень в кристально чистую воду, и Джой наблюдала, как круги расходятся по воде, пока не исчезнут.

— Ты должна быть точно уверена, — ответил он.

Она посмотрела на него через узкий промежуток земли и камней, который их разделял. Он понял. Она могла бы потянуться и дотронуться до него, прося, чтобы он поддержал ее в этом одиноком месте, и он бы понял. Но она с силой обхватила себя руками и поднялась на ноги, столкнув в озеро еще несколько камешков.

— Это — твой мир, Люк, — сказала она. — Ты был прав относительно многих вещей. Но я никогда не понимала, насколько трудно будет заставить твой мир раскрыть свои тайны.

— Джой…

Она покачала головой и пошла вдоль берега, а Люк следовал за нею, как тень. Тянущая боль в груди становилась все сильнее и сильнее по мере того, как день клонился к закату. Она чувствовала дикую местность, словно живое существо, отталкивающее ее, дразнящее, отказывающееся привести к тому, что она должна получить. Это место забрало ее родителей, но ничего не дало взамен.

Что—то дикое вдруг поднялось в Джой. Она отбросила голову назад и пристально посмотрела на заходящее солнце. Она открыла свое сердце и чувства и отбросила рациональность, которой жила всю свою жизнь.

«Выслушайте меня, — сказала она лесам, пикам и чистой воде. — Позвольте мне найти их, позвольте мне освободиться, и я дам вам все, что захотите».

— Джой, — низкий голос Люка прервал мольбу, которую она мысленно произносила, и Джой резко обернулась к нему. Выражение его глаз невозможно было прочесть, а лицо было застывшим, как горы вокруг. — Время возвращаться в лагерь. Завтра…

— Нет, Люк. Еще нет, — Джой смотрела куда—то мимо него, ее ноги двинулись раньше, чем она осознала странную уверенность, которая вела ее. Она шаг за шагом пошла назад по своим следам, позволяя взгляду блуждать, не сосредотачиваясь, пока не поймала вспышку умирающего солнечного света на металле.

Металлическая пластина была наполовину засыпана галькой и илом и кое—где блестела, несмотря на ржавчину. Джой опустилась на колени и откопала ее, затем осторожно сполоснула в озерной воде.

Дрожащим пальцем она провела по выгравированным словам, которые все еще можно было прочесть. «Джеймсу Рэндаллу, любимому мужу и отцу».

«Свободный, каким изначально природа сотворила человека…»

Джой почувствовала теплоту дыхания Люка, когда он опустился на колени рядом с ней. Он выразительно прочел цитату, нежно проведя своими пальцами по ее.

— Это был подарок, — прошептала она, в горле внезапно встал комок. — Самолет был подарком от моей мамы после того, как старый папин пришел в негодность. Она откладывала на него деньги в течение многих лет. Я помню, как мы дарили его ему, и мама установила эту пластину в кабине.

Замолчав, она подняла пластину и сильно прижала ее к груди. «Я нашла вас, — сказала она тихо. — Я нашла вас». Она скользила взглядом по поверхности озера и думала о своих родителях, спящих под его неподвижной и прекрасной гладью.

Теплота объяла ее, настоящая и безусловная. Люк прижался грудью к ее спине и обхватил своими руками, и годы растаяли, и она снова стала ребенком. Она услышала голоса родителей, их последние слова, обращенные к ней, которые прозвучали так давно.