Владелец лавки мог поспорить возрастом с гобеленом, но, несмотря на тщедушное скрюченное тело, сморщенное лицо и клочья грязно-желтых волос на плешивой голове, он был вполне бодр. За пять лет с их первой встречи Галидон Оканор ничуть не изменился.

— Ах вот хто...— он беззубо улыбнулся, подняв голову.— А хто шегодня, шынок?

— Йенос Иданиан, папаша,— криво ухмыльнулся кореллианин.— Как поживаешь?

Он любил старого коротышку, который в одно и то же время был уважаемым знатоком и ценителем искусства, оценщиком и скупщиком краденного.

— Ох, не шалуюсь, не шалуюсь,— прошамкал старый гном.— Какой мне в том шмышл, пошуди?

Он визгливо захихикал.

— Разумно,— согласился Хэн.

Оканор вскарабкался на высокий табурет перед столом, включил специальные лампы, установленные под таким углом, что в их свете становился заметен любой изъян в огранке драгоценного камня или трещинка в статуэтке. Затем указал посетителю на соседний стул:

— Шадишь, шадишь, Йенош Иданиан. Што ты шегодня принешь мне? Чем порадуешь штарика?

— Да уж кое-что отыщется,— сказал Хэн.— Но мне нужны деньги сразу за все, и чтобы кредитки немедленно оказались в банке на Корусканте.

— Ишь какой прыткий! Шлавно, ой шлавно,— порадовался старик, потирая высохшие руки с выступающими венами.— Обышно вкуш тебе не ишменяет, Йенош. Ну давай-ка пошмотрим, што ты принешь мне!

Хэн начал выгружать сокровища из рюкзака и выкладывать каждый предмет под свет ламп. Впрочем, одна вещица осталась лежать в рюкзаке — крошечная золотая статуэтка кореллианского паледора с глазами из керальских огневиков, Хэну она нравилась больше всего.

У Оканора алчно заблестели глаза, время от времени старик испускал еле слышные «ох» или «ах», но больше ничем не выдавал интереса. Когда Хэн закончил, оценщик внимательно осмотрел каждый предмет, изучал, щурясь, сквозь лупу, ставил обратно на стол, брал следующий.

— Шамечательно, ай как шамечательно,— в конце концов сообщил он.— Так шлавно, што я намерен нарушить шобштвенное правило и шпрошить, хде, во имя Ха-лактики, ты нашел вше это добро? В мушее? Ты ше шна-ешь, мой мальшик, я не одобряю краш иш мушеев.

Хэн замотал головой.

— Никаких музеев.

— Шаштная коллекшия? — Оканор выпятил губу.— Шынок, ты меня порашаешь! Наш гипотетишешкий кол-лекшионер обладает вкушом и вешьма рашборшив. А вот в шем он рашборшив, молодой шеловек, так это в шредш-твах. Шудя по шпишкам, а у меня хорошая память, так вот, шудя по шпишкам, пошти вше это украли ишшо до тебя.

— Что-то я не удивляюсь,— хмыкнул юный кореллианин.— Если хочешь, перепродай барахло обратно в музей.

— Большую шашть, мой милый мальшик, большую шашть,— согласился Оканор.

— Ну, вот и лады,— сказал Хэн, подумав, как обрадуется такому повороту дел Бриа.— Туда им и дорога. Ну так... сколько?

Оканор назвал сумму.

Хэн подарил старику взгляд оскорбленной в лучших чувствах невинности и потянулся, чтобы сгрести награбленное обратно в рюкзак.

— В Колене живет один парень, который душу продаст, лишь бы одним глазком полюбоваться на такое богатство. Пойду-ка я лучше к нему, чего я здесь время теряю? — он взял со стола резной бивень банты с Татуина.

Оканор поспешно назвал другую сумму, повыше. Хэн молча принялся складывать товар в рюкзак. Старик вздохнул так, будто этот глоток воздуха был последним в его жизни, и назвал сумму, значительно превышающую первые две, вместе взятые.

— И больше не дам! — торопливо добавил он. Хэн покачал головой.

— Мне нужно на пять тысяч больше. Как минимум. Скупщик взялся за сердце, с досадой наблюдая, как исчезают со стола сокровища. Когда Соло взял последнюю фигурку из живого льда, Оканор взвизгнул:

— Нет! Не надо! Ты меня убиваешь! Ты меня рашо-ришь!!! Йенош, мальшик мой, ты ше меня беш штанов по улише пушкаешь! Как ты мошешь так поштупать шо штариком?

Соло хищно оскалился.

— Легко! Я знаю, что мне нужно, отлично представляю, сколько стоит товар, и меньше не возьму,— он взглянул старику прямо в глаза.— Скажу честно, Оканор, я просто не могу взять меньше. Я потрачу эти кредитки на кое-что особенное. И если все получится, ты меня больше никогда не увидишь. Завяжу напрочь.

Оканор кивнул.

— Ты рашрываешь мне шердше, Иданиан. Я шоглашен.

— Хорошо,— сказал Хэн и вынул добычу обратно. Он вышел из лавки с довольной ухмылкой на физиономии, в потайном кармане лежали документы и банковский

аккредитив. Путешествовать юный кореллианин собирался под другим ИД, а золотую фигурку паледора — спрятать в только ему известном месте. Никогда не вредно оставить что-нибудь про запас. На всякий случай...

Думая о кредитках Оканора, которые будут ждать его в столице, Хэн, насвистывая, шагал к станции. * * *

У ворот особняка Таренов обнаружился небольшой спортивный флаер, повисший над вымощенным двором, а в гостиной — молодой человек, с которым беседовали госпожа Тарен и Павик. Увидев Хэна, хозяйка дома скисла. Видимо, надеялась, что он уже убежал с фамильным серебром.

— Привет! — сказал Хэн.— А где Бриа?

Молодой человек оглянулся. Наверное, годом или около того старше Хэна, приятный, одет для полуденной партии в мяч.

— Здравствуйте,— сказал он приветливо и протянул руку.— Я — Даэль Леваре, а вы...

Он прищурился и, прежде чем Хэн успел открыть рот, воскликнул:

— Минуточку! То-то думаю, я видел вас раньше! Таллус Брин, верно?

Пилот так и не придумал проклятия, достойного ситуации, поэтому лишь ухмыльнулся и помахал ладонью в воздухе.

— Привет, рад встрече.

— Таллус Брин? — отрывисто переспросил Павик Тарен.

— Но его же...— Сэра Тарен замолчала, когда ее сын без всяких церемоний и учтивости толкнул ее локтем.

Крепко сжимая ладонь Хэна, Даэль Леваре остался единственным, кто пребывал в неведении.

— Такая честь! Я до сих пор помню тот день, когда вы побили рекорд, да еще пролетели сквозь туннель на Столовой горе, а не поверх него! Все считали, что вы человек конченный, но вы им всем нос утерли! — Он повернулся к Павику.— Ты что, не узнал его? И он — новый поклонник Брии? Чемпион всей Кореллии! Ваш рекорд до сих пор не побит, Брин. А можно называть вас по имени?

— Можно и по имени...

Вот на этот раз в погребе кишмя кишат врелты...

Как нельзя кстати вошла Бриа. Хэн попытался перехватить ее взгляд и предупредить, но все внимание девушки было обращено к новому гостю.

— Даэль! А ты что здесь делаешь?

— Меня пригласила твоя мама. Неплохо выглядишь, Бриа. Я так рад, что твои злоключения окончились благополучно, да у тебя еще такое сопровождение! Я хотел пожать этому человеку руку с тех пор, как он выиграл прошлогодний чемпионат.