– Ну, теперь-то вы с меня подозрение снимете? – допытывался Лебедев у Милорадова. – Ведь не убивал я Наташку! Богом клянусь, не убивал!

– Успокойтесь. Мы во всем разберемся. Уже почти разобрались.

Но Лебедев не унимался.

– Камеры у меня дома проверьте, – возбужденно говорил он, – ту запись еще раз посмотрите, там же видно, как воровка двигается. Сравните с этой, экспертизу, если понадобится, проведите дополнительную.

– Мы все сделаем.

– Мне никак нельзя на нары, – жалобно произнес Лебедев. – Я только-только с прошлой отсидкой развязался, а тут снова…

– На нары вам все равно придется отправиться.

– Почему?

– А как вы хотели? Незаконное приобретение и хранение огнестрельного оружия – это раз. И второе… Подругу вашей любовницы вы все-таки убили.

– Ленку? Так то же вовсе случайность вышла. Нелепица. Я вам объяснял сто раз, как все вышло. Я же не толкал ее под поезд, оплеуху отвесил, достала она меня своими приставаниями. Откуда я знал, что она на ногах не крепко держится и под поезд улетит? Несчастный случай, если вдуматься.

– Скорей уж похоже на убийство по неосторожности. Но это не мне предстоит решать, а судье. Что касается нашей работы, то теперь вы, господин Лебедев, присядьте, пожалуйста, и помолчите. В той части вашей истории, которая касается украденного оружия, мы вам верим. И будем сейчас думать, как вам помочь.

Ледебев так и сделал. Он поглядывал по сторонам, несколько взглядов досталось и Марише. Но теперь это были не затравленные глаза человека, простившегося с хорошей жизнью и свободой, а глаза человека, оптимистично смотрящего в будущее этими самыми глазами.

Какое-то время Милорадов размышлял. А затем он снова обратился к Лебедеву:

– Очную ставку с воровкой выдержите?

– Выдержу.

– Башку ей не открутите?

– Все в порядке будет.

– И бить ее тоже не смейте. Правда, тут не метро, поездов и рельсов нет, но все же не стоит.

Лебедев пообещал, что женщину он и пальцем не тронет.

– Тогда вот что, пойдете к ней, как войдете в комнату, сразу же устраивайтесь за столом, рядом с вашей знакомой, и пишите.

– Что писать?

– Что хотите. Можете просто ручкой по бумаге каракули выводить. Главное, как вы себя поведете, когда вас оставят с ней вдвоем. Во что бы то ни стало попытайтесь ее разговорить. Не мне вам объяснять, что от того, насколько вам удастся сделать ее откровенной, зависит ваше будущее.

Лебедев кивнул. Он все понял. После этого Милорадов вышел, а сотрудники расстегнули на Борисе наручники. Тот сразу же поправил на себе одежду, пригладил волосы. Милорадов положил рядом с Лебедевым чей-то портфель и протянул ему часы, снятые со своей руки:

– Для достоверности образа.

Борис часы надел. Теперь никто бы и не догадался, что Лебедев арестованный и находится под стражей. Даже Мариша, хотя она знала правду, не заподозрила бы в нем задержанного, с таким уверенным и важным видом вошел он в кабинет, где уже находились женщины. Возникло легкое оживление. Такой видный мужчина, в часах и при портфеле, сел и заявление пишет. Мариша увидела, что, когда Лебедев устроился в той самой комнате, где уже сидела Рита, она подняла на него глаза. Рита ничем не выдала своего смущения или того, что узнает Лебедева. Всего один лишь короткий взгляд на него и кинула. Но, как показалось Марише, после этого женщина чуть ниже нагнулась над своим листком и покосилась на бумаги, которые ей еще оставалось заполнить.

К ее сожалению, оставалось заполнять еще много бланков. Следователь уж постарался завалить Риту работой, чтобы не дать ей закончить раньше, чем у него будет подготовлен сам Лебедев.

– Кто закончил, прошу за мной.

В кабинет заглянул один из сотрудников Милорадова. Это была условленный знак. Теперь те женщины, что еще оставались в комнате вместе с Ритой, словно по команде, одна за одной поднялись и вышли, якобы закончив заполнять свои бланки. И Мариша поняла, что они только что присутствовали при импровизированном опознании. Оставалось лишь восхищаться, с какой артистичностью Милорадов провернул эту скучную и обычно рутинную процедуру.

Когда последняя женщина вышла, в комнате остались только Ледебев и Рита. Какое-то время ничего не происходило, а затем Лебедев произнес:

– Девушка, мне кажется или мы с вами встречались?

Рита не ответила. Она лишь еще ниже наклонилась над своим листом, и сжимавшие ручку пальцы на костяшках побелели. Больше всего ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Это выражение отчетливо читалось на лице женщины.

Но Лебедев не унимался:

– Точно, мы знакомы. У меня уникальная память на лица.

– Мы не встречались.

– Да что ты! Вспомнил я тебя! – воскликнул Лебедев. – Ты же тогда была блондинкой! А чего драпанула, пока я душ по твоему желанию принимал? И где пистолетик, позволь тебя спросить?

Рита побледнела. На такую встречу она явно не рассчитывала.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотала она.

– Все ты понимаешь! Это ведь ты ко мне в клубе присосалась. Поедем да поедем к тебе. Обычно я на тех, кому старше тридцатника, не заглядываюсь. Но очень уж тебе мужика хотелось, думаю, надо доброе дело сделать.

– Это какой-то бред.

– Ты же мне райское наслаждение в постели обещала. Сказала, что у тебя мужика целый месяц не было, что ты изголодалась вся.

– Вы точно сумасшедший. Я даже не знаю, смеяться мне или пугаться.

– Пугайся, милая, – посоветовал ей Лебедев с нехорошей улыбкой. – Потому что я тебя узнал и теперь уж от тебя не отстану. И раз уж мы тут в полиции так удачно встретились, я на тебя заявление и напишу. Пусть следователь разбирается, куда ты мой пистолетик дела.

Конечно, Лебедев блефовал. И это было рискованно. Пистолет не был зарегистрирован, значит, заяви он о его краже в полицию, самому Лебедеву было бы не избежать наказания за приобретение и хранение огнестрельного оружия без соответствующего на то разрешения. Но Рита явно не знала всех этих тонкостей и испугалась. Это было опять же видно по ее лицу.

– Эй, кто-нибудь там, – вскочил на ноги артист Лебедев, притворяясь, что собирается позвать на помощь. – Позовите мне следователя. Хочу сделать заявление!

– Погодите вы!

Рита тоже вскочила на ноги.

– Не надо никого звать! Давайте решим все полюбовно. Вы тут по какому делу?

– Тебе что за корысть это знать? – набычился Лебедев. – Ты мне верни пистолет, и тогда инцидент будем считать исчерпанным.

– Я верну вам другой.

– Еще чего! Мой брала, мой и отдавай. Да еще и с процентами.