— Спасибо, сэр, — сказал Мейсон.

— Подождите, — не выдержал я. — А мое мнение играет какую-нибудь роль?

— Нет, не играет. Точно так, же как и Мейсон не имел бы полномочий что-либо предпринять, если бы ты принял такое же решение. — Капитан Дункан сделал паузу, глядя то на одного из нас, то на другого. — Я не собираюсь разбираться с вашими проблемами, ясно? Вы сможете мирно работать все оставшееся время?

— Конечно, сэр, — ответил Мейсон.

Капитан посмотрел на меня:

— Хикс?

Я кивнул, сжав челюсти.

— Вот и хорошо, — сказал капитан Дункан.

Он открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но рация, находившаяся у него за спиной, ожила. Поступило сообщение о том, что на углу Элдридж и Меридан произошла авария, и все свободные бригады должны немедленно выехать на место происшествия. — Вы сами слышали, — сказал капитан, указывая на дверь. — Отправляйтесь туда.

Мы с Мейсоном поспешно вернулись в гараж и сели в наш автомобиль. Пока Мейсон настраивал на крыше проблесковый маячок и включал сирену, я успел сообщить диспетчеру, что мы отправляемся к месту аварии.

Атмосфера в машине была напряженная, чтобы не сказать больше.

— Я действительно так уж плох? — спросил я, глядя перед собой.

— Я не думаю, что нам стоит говорить об этом сейчас, — заметил Мейсон.

— Я видел Эмбер в баре Ройял несколько недель назад. Она обнималась в темном коридоре с каким-то омерзительным старым типом. — Мейсон промолчал, поэтому я продолжил: — И я никак не могу понять, как девушка, которая всем телом прижимается к своему лучшему другу, целует его и идет с ним в спальню на вечеринке, очень скоро подцепляет в баре незнакомца, и все это время она помолвлена с другим парнем. Как можно после этого назвать случившееся между нами изнасилованием?

— Слушай, парень, — сказал Мейсон, метнув на меня взгляд своих темных горящих глаз, — ты не захочешь говорить со мной об этом.

— Нет, захочу, — упрямо ответил я. — Давай говорить серьезно. Как мужчина, по-твоему, должен реагировать на то, что девушка заводит его, явно дает ему понять, что хочет переспать с ним, а потом думает отделаться от него, внезапно изменив свои намерения в последнюю минуту? И если она сейчас шатается по барам, изменяя Дэниэлу и путаясь с незнакомыми мужчинами, она не может быть той девушкой, которой я ее считал. И она не может быть той девушкой, какой считал ее ты.

Я был в отчаянии. Если я смогу убедить Мейсона согласиться со мной, признать, что Эмбер была также виновата в том, что произошло той ночью, я, возможно, смогу жить в мире с самим собой.

Мейсон резко повернул руль, объезжая машины, которые не сворачивали с нашего пути.

— Это говоришь ты или твой отец? — спросил он. — Потому что ты рассуждаешь, как тупой первокурсник, пытающийся оправдать свое поведение тем, что воспользовался случаем и трахнул распутную девку.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

— Поищи в гугле, — резко сказал Мейсон, продолжая пробираться сквозь забитые машинами улицы. — Забудь на одну чертову минуту о себе и получи хотя бы начальные сведения о том, что такое изнасилование. И, к твоему сведению, большей частью это выглядит именно так, как это произошло между тобой и Эмбер. Мне глубоко наплевать, с кем она путается в баре или помолвлена она с Дэниэлом или нет. Факт остается фактом — она просила тебя остановиться, а ты все равно трахнул ее. Это и есть определение изнасилования. Вот в чем ты виноват, и то, что ты не хочешь в этом признаться, заставляет меня убраться от тебя к чертям подальше. У меня растет дочь, парень. И если какой-нибудь подонок сделает с ней то, что ты сделал с Эмбер, я не просто разобью ему морду. Я убью его. — Он сделал паузу, тяжело дыша, а потом снова заговорил: — Меня тошнит от тебя.

При этих словах Мейсона у меня на глаза навернулись слезы, и я отвернулся к окну, часто заморгав, чтобы прогнать их. После Эмбер Мейсон был моим ближайшим другом, и, услышав, как он отзывается обо мне, узнав, какое глубокое отвращение он стал испытывать ко мне, я почувствовал, что моя голова сейчас расколется. Я слышал одновременно голоса моего отца и Мейсона, при этом каждый старался быть услышанным, и каждый говорил противоположные вещи. И я не знал, кому мне верить.

Когда мы подъехали к месту происшествия, мой пульс уже был запредельным, а сердце стучало в груди, как отбойный молоток. Мы выскочили из машины и побежали к задним дверям, чтобы схватить наше оборудование и медикаменты. Я принялся за свою работу, проверяя жизненные показатели пострадавшего. К счастью, это было лишь легкое столкновение, и никто серьезно не пострадал. Иначе я не смог бы справиться со своей работой в том состоянии, в котором сейчас находился.

Остальную часть смены мы с Мейсоном почти не разговаривали — только в тех случаях, когда это было необходимо по работе. Его слова «меня тошнит от тебя» все еще стояли между нами. Может быть, он был прав? Может быть, мой отец был всего лишь развращенным негодяем, а я хватался за соломинку, спрашивая у него совета. Может быть, мое желание свалить вину на Эмбер было единственным способом убедить себя, что я не сделал ничего плохого? Может быть, я должен признаться в том, что я сделал, чтобы иметь возможность вернуться к прежней жизни?

Но меня тут же охватил ужас, когда я представил, что будет дальше. Я уже видел, как меня допрашивают в полиции, а потом, надев на меня наручники и оранжевую арестантскую робу, запирают в камере. Я подумал о том, что потеряю работу, репутацию — все, чего я сумел добиться за последние несколько лет. И я знал, что, невзирая на то, что я уже потерял, невзирая на то, что Мейсон скоро исчезнет из моей жизни, как уже исчезла Эмбер, я не готов был пожертвовать собой. У меня могли быть сомнения, я готов был признать, что отчасти виноват в том, что случилось той ночью, но виноват был не я один.

Мейсон уже ушел домой, когда я, взяв свою сумку, вышел на стоянку. Было уже поздно, за полночь, и на улице похолодало по сравнению с тем, что было, когда я заступил на смену. Я сунул руки в карманы пальто и направился к парковке. И вдруг я замер на месте, увидев Эмбер. Она стояла рядом с моей машиной, тоже засунув руки в карманы пальто.

— Нам нужно поговорить, — сказала она, и я кивнул, в надежде, что она передумала и пришла сюда, чтобы помириться.

Я очень хотел верить в это, подходя к двери со стороны водителя и садясь в машину. Я хотел верить в это, когда она присоединилась ко мне, захлопнув пассажирскую дверь. «Мы сможем разрешить эту проблему», — подумал я, все еще надеясь, что в конце концов после всего случившегося наша дружба победит. Я верил, что она все еще может любить меня. До того момента, когда она достала пистолет.

Когда мы с Тайлером наконец подъезжаем к загородному домику, на улице почти рассвело. Лавандово-серое небо с мерцающими кое-где звездами нависает над нами, пока мы идем по тропинке между засыпанными снегом вечнозелеными деревьями. Я слышу шум реки, которая находится всего в тридцати футах от нас. Когда я была маленькой, то целый год мечтала о том, как мы приедем сюда, и я засну под этот звук. Мама называла его природной колыбельной. Но сейчас он меня не успокаивает.