«Прошу, убейте… выключите меня. Я не просила такого».

Тишина.

«Доктор!»

Доктора не было. Был лишь мой разум – и то, что внутри.

Космический корабль «Гюйгенс», металлокерамическая громада, полторы мили корпусов, выносных сегментов, наблюдательных постов, антенн и эмиттеров защитных полей, фантастический гибрид антикварного подсвечника и нескольких ёлочных игрушек сразу, взорвался изнутри, подобно глубоководной рыбе, вынесенной убийственным течением в открытое море. Взрыв шёл каскадами от реакторных отсеков к головной части, в направлении обитаемой зоны, и это оставило всем желающим какое-то время на размышления о вечности. «Гюйгенс», средоточие изощрённой механики и высшей интеллектроники, повёл себя самоотверженно: он начал отстреливать спасательные капсулы прежде, чем попытался спасти собственную бронированную шкуру. Когда протокол ЭксЭвак, экстренная эвакуация экипажа, был выполнен, времени на борьбу за живучесть практически не осталось. Корабль погиб. Достойно и бесповоротно. Честь, слава и вечная память.

Дилан Эшер, дежурный навигатор, молодой человек незапоминающейся наружности и весьма средних личных качеств, очнулся внутри капсулы, когда маленькая сверхновая уже погасла. Век техногенных взрывов в вакууме недолог. Вакуум и не такое способен проглотить. Всё, что оставалось Эшеру, так это несколько раз задать себе вопрос, что случилось с «Гюйгенсом», не найти вразумительного ответа (да и кто бы нашёл!) и впредь посвятить весь досуг более насущным делам. Например, собственному выживанию.

Позже он придумает ответ, сообразный ситуации: такое случается. То, что не должно сломаться, ломается. То, что не может гореть, горит. Корабль, чудо инженерной безопасности, построенный для испытаний галактического масштаба, взрывается, словно ярмарочный фейерверк. Такое случается, без обид.

Тем, кто успел добраться до капсул, безусловно повезло, хотя и не настолько, чтобы радоваться. Во всяком случае, Дилан определённо ничего такого не испытывал.

Взрыв произошёл сразу после выхода из транспортного портала, и рассчитывать на быстрое спасение не стоило. Звёздная система Гаусс 879, сто двенадцать парсеков от Солнца, безумная удалённость от всех обитаемых миров. Это был экспериментальный рейд, бросок сквозь пространство наудачу, и удача изменила. Никто не придёт на помощь, даже искать не станут. Капсулы будут падать в холодной тёмной пустоте, и падать, и падать.

Дилан Эшер был хорошо подготовлен к миссии. Обычный человек на его месте оценил бы шансы на спасение, скоро убедился в их ничтожности, вообразил перед собой вселенские бездны, прочувствовал свою обречённость, ощутил безнадёгу, впал в истерику и за считаные часы превратился бы в живой, дурно мыслящий кисель. Дилан же сделал глубокий вдох, обвёл прощальным взором небогатые внутренние интерьеры капсулы, после чего инициировал ментальный протокол эмоционального демпфирования. Как у всякого астронавта, отправлявшегося в дальнее странствие с непредсказуемыми последствиями, у него в мозгу таких протоколов было никак не меньше десятка, на все спрогнозированные случаи жизни. Для случаев, какие предусмотреть не удалось, также имелись свои протоколы, задействовать которые предписывалось с большой осторожностью, на свой страх и риск. Протокол ЭмоДемп, использованный Диланом без колебаний, должен был понизить интенсивность переживаний и спекуляций с деструктивного для психики до уровня хладнодушных философствований, никакого касательства к внешним обстоятельствам как бы вовсе не имевших. Выждав полторы протокольные минуты (учащённый пульс, прерывистое дыхание, биение крови в висках), Дилан прислушался к себе обновлённому и нашел изменения отрадными. Он больше не тяготился своим состоянием, не тревожился безысходностью. Наконец-то оценив шансы на спасение, он спокойно воспринял значение, близкое к нулю, мысленно пожал плечами: «Мы все умрём рано или поздно, такая смерть ничем не хуже иных вариантов». Затем вспомнил о родных и близких, что остались на Земле. «Они знали, что билет мог быть в один конец».

Покончив с рефлексиями, Дилан приступил к обустройству внутри капсулы.

Шансы на спасение всё же были отличны от нуля. Корабль погиб, но подобно переспелому овощу разродился семенами-капсулами. Каждая капсула, бессмысленно покувыркавшись на волнах вырожденного газа, сориентировалась по базовым звёздным координатам, активизировала бортовые гравигены и устремилась к Солнечной системе. Негостеприимный Гаусс 879 остался позади. Лет за триста, в сроки по галактическим меркам незначительные, капсулы должны были достичь обитаемого периметра. Если, конечно, к тому времени человечество не найдёт способ самоистребиться.

От пилота в данном раскладе не зависело ровным счётом ничего. Поэтому Дилан Эшер несуетно готовился к погружению в сон. Ему предстояло проснуться в мире, о котором он ничего не знал и благодаря ЭмоДемпу не желал размышлять. Ещё с большей вероятностью он мог не проснуться вовсе. ЭмоДемп и здесь был наготове.

Приводя в действие гибернационные процедуры, Дилан заодно попытался установить связь с другими капсулами. Не один же он оказался везунчиком!.. Никто не ответил, и в иных условиях такое могло бы не на шутку огорчить. Впрочем, пульс и дыхание давно пришли в норму, от панической атаки не осталось и следа. Пора баиньки, малыш Дилан.

Кресло услужливо приняло форму тела. С трудом ворочаясь в тесном пространстве капсулы, Эшер избавился от рабочего комбинезона, в котором его застала тревога. С сообразным моменту прилежанием опустил собственное тело в тенета невидимых силовых нитей. Укрепил присоски питающих кабелей системы перманентного жизнеобеспечения на шее и запястьях. Смежил веки. «Вы готовы, сэр?» – осведомился бортовой коммуникационный демон синтезированным голосом-унисекс. Хронометр на главном экране показывал пятнадцатое августа, двадцать часов двадцать пять минут. Чем он должен был заниматься в это время на корабле?.. «Готов», – спокойно ответил Дилан Эшер, совершил последний свой выдох полной грудью и инициировал протокол СомнаЛонг.

Триста лет спокойного сна как одно мгновение.

Дилан зевнул, потянулся, прислушался к ощущениям. Он дышал самостоятельно, ничего не болело. Он открыл глаза и посмотрел на хронометр.

Пятнадцатое августа, двадцать часов сорок минут.

«Какая точность», – подумал Дилан, принимая сидячее положение.

– Какой сейчас год?

Бесполый голос назвал полную дату.

– Повторить, – потребовал Дилан, решив, что ослышался.

Приказ был исполнен с подобающим равнодушием.

– Какого чёрта, – сказал Дилан.

– С благополучным пробуждением, сэр, – произнёс голос, и в нём при желании можно было уловить иронические нотки.

Дилан сидел напротив тёмного экрана, пытаясь собраться с мыслями, которые очень ему не нравились.

Если верить хронометру, он проспал не более пятнадцати минут. Не тот срок, на какой он рассчитывал.