Спустя немногим более двух недель после капитуляции Германии загорелся дворец императора в Токио (в ходе очередного авианалета американской авиации на город с применением напалма). Огонь уничтожили около двух десятков дворцовых построек, включая главный дворец и дворцы вдовствующей императрицы Садако и наследного принца Акихито. Императрица Нагако пребывала в истерическом состоянии — хотя во время налета вместе с другими членами императорской семьи находилась в бункере под зданием императорской библиотеки. Утверждали, будто Хирохито теперь разделяет страдания народа… В этих бомбежках погибло еще более полумиллиона мирных японских граждан, 13 миллионов человек потеряли свои жилища.

26 июля союзники опубликовали Потсдамскую декларацию[64] с требованием о безоговорочной капитуляции Японии. Грю к этому времени уже находился в Вашингтоне, работал заместителем госсекретаря США. Грю советовал Белому дому разъяснить японцам значение «безоговорочной» капитуляции: «Величайшим препятствием к безоговорочной капитуляции… является их вера в то, что таковая повлечет за собой уничтожение или перманентное устранение императора и института его власти». Грю советовал разубедить в этом японскую элиту, чье привилегированное положение в обществе всецело зависело от сохранения императорской династии и самого императора.

После изрядных препирательств с Токио в ультиматум союзников внесли нижеследующую гарантию:[65] «Оккупационные войска союзников будут отведены из Японии, как только будут достигнуты эти цели и как только будет учреждено мирно настроенное и ответственное правительство в соответствии со свободно выраженной волей японского народа» (курсив С. и П. Сигрейв). Четко сформулированной гарантии сохранения верховной власти Хирохито и императорской династии в тексте декларации не имелось. Поэтому ответа на требования Потсдамской декларации от Хирохито не последовало, и это окончательно убедило союзников в неизбежности вторжения на Японские острова.

6 августа на Хиросиму сбросили первую в истории Второй мировой войны атомную бомбу. Погибло еще 140 тысяч японцев. Хирохито с советниками продолжал упорствовать. Через три дня по Нагасаки нанесли удар второй атомной бомбой. Погибло еще 80 тысяч человек. За день до ядерного удара по Нагасаки Советский Союз объявил о вступлении в войну против Японии. Сталин и его западные союзники заключили секретное соглашение о вступлении Москвы в войну через три месяца после разгрома нацистской Германии. Группа миротворцев из Токио ничего о нем не знала и в последний момент предприняла отчаянные шаги по вовлечению Москвы в мирные переговоры в качестве посредника. Сталин, надеявшийся захватить северные Японские острова в качестве приза за вступление в войну против Японии, заблокировал ее инициативу. Президент США Трумэн, генерал Маршалл и генерал Макартур не верили в то, что ядерные бомбежки Японии склонят последнюю к капитуляции. Все трое выступили за советское участие в операции по захвату островной Японии: почему американские войска должны нести тяжелые потери в одиночку? Япония безумно боялась России, ведь в перспективе советские оккупанты несомненно будут воевать в связке с монгольскими частями, как и у Номонхана, и, вероятно, под командованием того же генерала Жукова. Перспектива коммунистической революции в Японии, опирающейся на штыки советских войск, вызвала в Токио полнейшую панику.

Поздно ночью 9 августа на совещании в императорском дворце Хирохито заявил следующее: «Всесторонне проанализировав складывающуюся обстановку внутри страны и за ее пределами, прихожу к заключению о нецелесообразности дальнейшего продолжения военных действий, так как оно будет означать единственно неисчислимые бедствия для народа и пролонгацию кровопролития и жестокости в мире».

На следующий день Токио уведомил Вашингтон о согласии с требованиями Потсдамской декларации, не заключающей в себе какого бы то ни было требования, наносящего ущерб прерогативам Его Величества как суверенного правителя. Президент Трумэн и новоиспеченный госсекретарь США Джеймс Бирнс выступили против любых «окончательных» публичных обязательств перед Токио, так как опросы общественного мнения в США свидетельствовали: 70 процентов американцев выступают за вынесение смертного приговора или осуждение на пожизненное заключение Хирохито за его личный «вклад» в войну. Бирнс отправил в Токио ноту с «подразумеваемым» заверением: «Правительство Японии будет, в соответствии с требованиями Потсдамской декларации, основано на принципах свободного волеизъявления народа Японии»; то есть институт императора имеет право на существование при условии согласия с ним самих японцев. Ответ передали через швейцарские каналы от имени и по поручению Соединенных Штатов, Великобритании, Китая и Советского Союза.

Утром 11 августа Япония подверглась «бомбардировке» особого свойства. С неба падали тысячи листовок с текстами рескрипта японского правительства о принятии условий Потсдамской декларации и нотой Бирнса, переведенными на японский язык. Лорд — хранитель печати Кидо видел одну из листовок и ужаснулся: тайное стало явным. Опасаясь военного переворота, спровоцированного утечкой информации, Кидо поспешил на аудиенцию к Хирохито. В то же утро во дворце состоялось экстренное совещание. Хирохито заявил: «Я изучил условия ответа союзников и пришел к выводу, что они в полной мере свидетельствуют о согласии с нашей позицией». Позже в тот же день Хирохито записал радиообращение к нации. А еще позже ночью некое армейское подразделение пыталось с боем пробиться во дворец и уничтожить запись. Попытка окончилась провалом.

Наутро следующего дня обращение Хирохито транслировалось по радио. Впервые он обращался по радио к своему народу. Император говорил высоким и пронзительным голосом, на витиеватом придворном диалекте, поэтому простые японцы немногое поняли из его речи. Речь Хирохито вновь напоминала всем, что он и теперь «выше облаков», и не содержала таких слов, как «поражение» и «капитуляция».

Вскоре и премьер-министр Судзуки — принявший присягу несколькими месяцами ранее радиообращения Хирохито — выступил с собственным заявлением на государственной радиоволне. Поблагодарив императора за принятие «священного решения об окончании войны с целью спасения народа», Судзуки продолжил: «Нация приносит Его Величеству свои искренние извинения [за исход войны]». Князь Хигасикуни эхом вторил за Судзуки и публично призвал нацию к покаянию: «Его Величество лично, из уважения к духам великих предков, принял решение об избавлении миллионов Своих подданных от ужасов, лишений и страдания, проложив путь к эре Великого мира… Никогда раньше нас столь глубоко не потрясала Его безграничная душевная щедрость. С переполняющей наши сердца глубочайшей благодарностью мы молим Его Величество принять наше смиренное покаяние за нарушение Его священного покоя».