– Такое платье требует соответствующего мероприятия, – говорит Джефф, – и я, кажется, знаю идеальное место.

Мы одеваемся к ужину – я в новое платье, Джефф в свой самый стильный костюм. Благодаря администратору отеля, нам удается в последний момент заказать столик в самом модном и до безумия дорогом ресторане города.

По инициативе Джеффа мы тратим кучу денег на дегустационный сет из девяти блюд, запивая их Каберне Совиньон. На десерт нам подают такое божественное шоколадное суфле, что я умоляю кондитера поделиться рецептом.

В отеле мы, одурманенные вином и непривычной обстановкой, становимся игривыми и чувственными. Я медленно его целую, развязывая галстук, между пальцами змеится шероховатый шелк. Джефф неторопливо расстегивает на мне платье. Он медленно, сантиметр за сантиметром, опускает молнию, я выгибаю спину и трепещу в его руках.

Когда платье падает на пол, дыхание Джеффа учащается. Он хватает меня за предплечья, делая немного больно. В его глазах полыхает вожделение. Неистовство, которого я не видела очень давно. Он кажется незнакомым, опасным и непостижимым. Мне вспоминаются все эти необузданные мачо из студенческого клуба и футболисты, с которыми я спала после «Соснового коттеджа». Те, что не боялись стащить с меня трусы и повалить на кровать. Которым не было никакого дела до того, кто я и чего я хочу.

Меня охватывает дрожь. Начало хорошее. Это то, что нужно.

Но потом все исчезает, настроение улетучивается с той же легкостью, с какой у меня из рук выскальзывает галстук. Я даже толком ничего не замечаю, пока мы не оказываемся в постели, Джефф входит в меня и ни с того ни с сего проявляет привычную сознательность, которая любого сведет с ума. Спрашивает, хорошо ли мне. Спрашивает, чего я хочу.

Я хочу, чтобы он забыл о моих желаниях.

Чтобы заткнулся и делал то, чего хочет он.

Но напрасно. Секс заканчивается как обычно – Джефф содрогается в оргазме, я лежу на спине, ощущая внутри тугой комок неудовлетворенного желания.

Потом он отправляется в душ, возвращается и снова ложится в постель – розовый и нежный.

– Какие планы на завтра? – спрашивает он далеким-далеким голосом, уже уплывая в страну снов.

– Достопримечательности. Институт искусств. Клауд-Гейт[7]. Может, похожу по магазинам.

– Здорово, – сонно бормочет Джефф, – развлечешься.

– Я для того сюда и приехала, – говорю я, хотя на самом деле это не так.

Развлечения тут ни при чем. И Джефф тоже. Пока он плескался под душем, смывая с себя пот и запах скучного, неинтересного секса, я взяла телефон и заказала на завтра в прокате машину.

Утром я отправлюсь в Индиану и наконец хоть что-то узнаю.

28

Чикаго от Манси отделяют примерно 230 миль, и я преодолеваю их с максимальной скоростью, на которую только способна арендованная «Тойота Камри». Моя цель – добраться до дома Лайзы, посмотреть, нельзя ли там хоть что-нибудь разузнать, а к вечеру вернуться в город. Ехать долго, примерно семь часов, но если поторопиться, мне удастся сделать так, что Джефф ничего не обнаружит.

На пути туда все складывается удачно. Я останавливаюсь только один раз у небольшого продуктового магазинчика на обочине автострады I-65 – типичного, унылого заведения, пытающегося сделать вид, что принадлежит к крупной торговой сети. Но все шито белыми нитками. Их выдают липкие алюминиевые банки с газировкой, зашарпанная плитка на полу и длинные полки мужских журналов, обернутые в похожий на презервативы пластик. Я покупаю бутылку воды, злаковый батончик и упаковку сырного печенья. Завтрак чемпионов.

На прилавке расположилась вереница серебристых зажигалок. Пока наркоманского вида продавец с хрустом разворачивает упакованные столбиком мелкие монеты и ссыпает их в кассу, я хватаю одну из них и сую в карман. Он это замечает, улыбается и миролюбиво подмигивает.

Потом я снова мчусь в машине, отмечая время по характеру солнечного света, косо освещающего плоскую ленту асфальта. За окном мелькает суровый деревенский пейзаж, виднеются обшарпанные дома с покосившимися верандами. Мимо пробегают мили полей, от стеблей кукурузы на них остались лишь короткие обрубки. Указатели на съездах ведут к городкам с обманчиво экзотическими названиями. Париж. Бразилия. Перу.

Когда солнце превращается в немигающий желтый глаз прямо у меня над головой, я качу по улочкам Манси в поисках адреса, который мне когда-то дала Лайза, чтобы я могла при желании ей написать.

Ее дом обнаруживается на тихой боковой дорожке, застроенной ранчо, по обеим сторонам которой тянутся ряды платанов. Дом Лайзы заметно красивее остальных: ставни свежеокрашены, на веранде стоит безупречная садовая мебель. Посреди аккуратно подстриженной лужайки разбита круглая клумба, в самом центре которой огромным грибом распласталась поилка для птиц.

На подъездной дорожке к дому стоит фургон, к заднему бамперу которого прикреплен стикер ПСП – Профсоюза служащих полиции. Автомобиль принадлежит явно не Лайзе.

Припарковавшись на улице, я оглядываю себя в зеркало заднего обзора, желая убедиться, что вид у меня опечаленный и немного любопытный, а не безумный. В отеле я долго подбирала наряд, который выглядел бы одновременно повседневно и траурно. Темные джинсы, темно-фиолетовая блузка, черные туфли без каблука.

По тянущейся через двор, выложенной камнями дорожке я направляюсь к входной двери. Нажимаю кнопку звонка, слышу как он издает трель где-то в глубине дома и эхом возвращается ко мне.

Мне открывает женщина в коричневых брюках и бежевой футболке поло. Высокая и угловатая, в молодости она, возможно, походила на Кэтрин Хепберн. Сейчас вокруг ее светло-карих глаз залегла паутина морщин. При взгляде на нее вспоминается рабочий с одной из фотографий Уокера Эванса – жилистый, тощий и смертельно уставший.

Я точно знаю кто это. Нэнси.

– Чем могу помочь? – спрашивает она голосом, резким, как ветер прерий.

Я не спланировала, что буду делать и говорить. Для меня было важно одно – приехать сюда. Но теперь, когда я здесь, я не знаю, что будет дальше.

– Здравствуйте, я…

Нэнси кивает.

– Да, Куинси, я знаю.

Она смотрит на мои ногти, небрежно накрашенные черным лаком. Ее внимание привлекает моя правая рука, бугорчатые струпья на костяшках которой ноют, будто солнечный ожог. Я засовываю ее глубоко в карман.

– Вы приехали на похороны? – спрашивает она.

– Я думала, они уже были.

– Завтра.

Я могла бы и сама догадаться, что церемонию отложат. Ведь они делали вскрытие и токсикологическую экспертизу.

– Лайза много думала о вас с Самантой, – говорит Нэнси. – Я уверена, она была бы рада, если бы вы пришли.