Я спустился в тренажерный зал рядом с моей квартирой, вечерняя проверка к этому времени уже до такой степени вошла у меня в привычку, что я проделывал это машинально, до такой степени, что вид затянутого толстой пленкой окна, которое выходило на улицу, заставил меня на мгновение удивиться. Каким-то непостижимым образом воспоминание об ущербе, нанесенном моему тренажерному залу, кануло в вечность, отступив на задний план перед событиями нынешнего дня.

Нынешнего дня. Только сегодня утром я стоял посреди своего тренажерного зала и видел, как Тор, переступив через подоконник, выбирается на улицу. Сейчас это казалось мне невероятным.

Я запер дверь в зал, как будто это имело какое-то значение, учитывая, что место стекла в окне заняла пленка, и направился к выходу, по дороге заглянув в офис. На панели автоответчика призывно мигал огонек, намекая, что для меня оставлено сообщение, но я не захотел взять трубку и прослушать его. Скорее всего, звонили из страховой компании, и мне следовало ответить или по крайней мере перезвонить. Но сейчас я был просто не в состоянии думать об этом. В конце концов страховая компания никуда не денется, успокоил я себя, и разрушения, царившие в моем тренажерном зале тоже. А вот мне самому, возможно, придется на время исчезнуть, если, конечно, Тарджент обнаружит что-то еще, говорящее не в мою пользу.

Поднявшись в свою квартиру, я обнаружил, что тут меня дожидаются еще несколько оставленных на автоответчике сообщений в основном от моих клиентов из числа тех, с кем я был на дружеской ноге, во всяком случае, дал им свой домашний телефон. Все они горели желанием выразить мне сочувствие, умоляли сообщить хоть какие-то подробности. Одним махом стерев их, я набрал номер Эми.

— Я так и просидела весь день у телефона, дожидаясь хоть какого-то подтверждения, что ты еще жив, — пожаловалась она, едва взяв трубку. — Никогда еще не встречалась с парнем, с которым у меня было бы столько проблем, сколько с тобой.

— Прости, — покаянно пробормотал я. — Весь день собирался тебе позвонить. Но ситуация слегка вышла из-под контроля. День выдался на редкость неудачный: начался с пальбы, во время которой я едва не лишился головы, потом ко мне ввалились копы с Тарджентом во главе и принялись размахивать у меня перед носом ордером на обыск, а закончился совсем уж скверно, потому что мне предъявили доказательство того, что я вожу знакомство с Тором, знакомство, которое я с пеной у рта отрицал. А доказательством стала съемка, сделанная моей же собственной камерой видеонаблюдения. Представляешь?

— Ого!

— Вот именно. — Я прислонился к стене и шумно выдохнул. Даже один пересказ всего, что случилось за день, утомил меня до такой степени, что я едва удержался на ногах. — Есть у меня хоть один-единственный шанс увидеть тебя?

— Очень надеюсь, что есть. Почему бы тебе не приехать? Не обижайся, Линкольн, но после прошлой ночи меня как-то не слишком тянет к тебе на квартиру.

— Вот как? Всего одна ночная перестрелка, и мой район уже попал в список неблагонадежных? — хмыкнул я.

— Просто приезжай, ладно?

Она встретила меня у дверей, босая, в одной футболке, которая была ей велика по крайней мере на четыре размера, и в очках, которые она не надевала нигде, кроме дома. В очках я ее обожал.

— Вина хочешь? — В руках у нее была бутылка.

— Спрашиваешь!

Мы поднялись наверх. Эми разлила в два бокала красное вино, и один протянула мне. А потом мы отправились в гостиную и устроились на диване. Я сделал глоток и устало прикрыл глаза.

— Долгий выдался день? — участливо спросила Эми.

Я рассмеялся.

— Смешной вопрос, да?

— Да уж. Знаешь, всего четверть часа назад я стоял в тренажерном зале, спрашивая себя, сколько же дней прошло с тех пор, как я прятался тут, спасаясь от пуль.

Пришлось немало потрудиться, прежде чем я смог убедить себя, что это случилось только накануне ночью.

Потом я рассказал ей о Торе, Донни Уорде, частном сыщике из Индианы и той видеозаписи, которую продемонстрировал мне Тарджент. На это ушло немало времени.

— Неужели он это серьезно? — нахмурилась Эми. — Он и впрямь считает тебя наиболее вероятным подозреваемым?

— Да, он считает, что, кроме меня, подозревать некого. А эта история с Тором… — Я покачал головой. — Это особенно тяжело. Потому что если взглянуть со стороны, то этот факт идеально укладывается в его теорию. Подходит тютелька в тютельку. Да и идея Тарджента, что за всем этим стоит человек, ненавидевший Джефферсона и задумавший отомстить и нанявший для этого убийцу… Что ж, мы с Тором подходим на эту роль лучше всех других. Ну а то, что Тор этим утром появился в моем тренажерном зале, только ухудшает дело. А я вынужден молчать, понимаешь? Я не могу объяснить ему, как это вышло.

— Но почему? — возмутилась Эми.

— Когда такой человек, как Тор, говорит тебе, что ваш разговор должен остаться между вами, к такому предупреждению стоит прислушаться.

— Но если это позволило бы тебе снять с себя подозрения…

— Не позволило бы, — вздохнул я. — Нет никаких доказательств, что все это правда. Чтобы Тарджент поверил Тору да еще на слово? Да никогда в жизни! К тому же если я заговорю, то навлеку на себя гнев самого опасного в городе человека. Куда ни кинь, всюду клин, — уныло заключил я.

— Но нельзя же сидеть сложа руки! Ты можешь что-то сделать?

— Только заняться тем, что обязан был сделать Тарджент. Найти настоящего подозреваемого. Если мне это удастся, если я обнаружу против этого человека серьезные улики, им волей-неволей придется оставить меня в покое. Очень может быть, что Энди Дорэн — мой счастливый шанс.

Эми притихла. Я покосился на нее и решил, что по крайней мере эта ночь может оказаться для меня приятнее предыдущей. Во всяком случае, сейчас, удобно устроившись на диване возле нее, с бокалом вина в руках, потягивая его глоток за глотком и рассказывая ей о том, что произошло за день, я чувствовал себя почти счастливым. Особенно когда еще свежи были воспоминания о нашей первой ночи любви. Только в такой момент лучше поискать более приятную тему для разговора. А мы с Эми рассуждали о наемных убийцах и тупых копах.

— Скоро все закончится, — уверенно сказал я. — Тарджент перегорит и махнет на меня рукой. Так всегда бывает, когда ошибаешься — упираешься лбом в стену и ни с места. У него ведь нет ни одной улики — ничего, что бы указывало ему на меня.

— Ну, хорошо, положим, он поймет, что уперся лбом в стену. И что он станет делать дальше?

— Лучше бы это произошло поскорее. — Я потянулся и погладил ее ногу. — Прости, Эми, мне очень жаль. Зря мы затеяли весь этот разговор. Я искренне сожалею, что тебе пришлось сегодня проснуться в три утра и дрожать там, отвечая на вопросы всех этих копов. Это не должно было случиться.

— Да уж, как-то мало похоже на первое настоящее свидание, верно? — криво усмехнулась она.