– Что вы хотите сказать? – Она повысила голос,чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног.

– Ваш муж… Джон Генри… сиделка давала ему снотворное иоставила бутылочку на ночном столике… – Он надолго замолчал, а Рафаэлласмотрела на него с нескрываемым ужасом. – Он выпил таблетки, Рафаэлла.Весь флакон. Он покончил с собой. Я не знаю, как еще это можно назвать. Ноименно это он и сделал.

Он умолк, и Рафаэлла с трудом сдержалась, чтобы незакричать. Он покончил с собой… Джон Генри покончил с собой, пока онаразвлекалась с Алексом… Она убила его… убила почти собственными руками… Знал лион о существовании Алекса? Или что-то чувствовал? Могла ли она предотвратитьэто, если бы была рядом с ним. Что, если… а вдруг он… Она широко раскрылаглаза, не поспевая за своими мыслями, не в силах вымолвить ни слова. Ей нечегобыло сказать. Ее отец был прав. Она убила его. Джон Генри покончил с собой.Наконец она заставила себя взглянуть на врача.

– Он не оставил мне какого-нибудь письма, записки?

Он покачал головой:

– Ничего.

– Боже мой! – сказала она, обращаясь скорее ксебе, и упала без чувств.

Антуан де Морнэ-Малль прибыл из Парижа в шесть часов вечераи застал Рафаэллу глядящей на залив невидящими глазами. Она обернулась на егоголос, и он заметил, что глаза у нее были словно остекленевшие. Она не ложиласьсо вчерашнего вечера и, несмотря на уговоры врача, отказалась принятьуспокоительное. Она стояла перед отцом такая усталая и еще более худая в черномшерстяном платье. Ее волосы были откинуты назад, огромные глаза на смертельнобледном лице совсем запали. Он заметил, что чулки на ней тоже черные, траурные,и ни одного украшения, кроме тяжелого золотого перстня, который она носила налевой руке вот уже пятнадцать лет.

– Папа…

Рафаэлла медленно приблизилась к нему, и его глазавнимательно изучали ее лицо. Отец сразу почувствовал, что случилось нечтострашное, нечто более ужасное, чем просто кончина мужа. Что-то такое, о чем онапока умалчивала.

– Мне очень жаль, Рафаэлла. – Он слегка ослабилремень и опустился в кресло. – Все произошло быстро?

Она долго ничего не отвечала, глядя на залив и держа отца заруку.

– Я не знаю… Надеюсь, что да…

– Тебя не было рядом? – Он с беспокойствомзаглянул ей в лицо. – Где ты была? – В его голосе слышалосьподозрение, а она не смела поднять на него глаз.

– Меня не было дома.

Отец кивнул.

– Это был удар? Или просто остановилось сердце?

Как многие люди его возраста, он хотел знать все подробностио том, как приходит смерть, возможно, для того, чтобы быть во всеоружии, когданастанет последний час. Он снова обратил внимание на странное выражение лицасвоей дочери. Пока он был в пути, она твердо решила ничего ему не рассказывать,но сейчас понимала, что лгать бессмысленно.

Она не сомневалась, что отец доберется до истины, будетрасспрашивать слуг, сиделок, врача. Непреднамеренно или целенаправленно, но онвыяснит, что произошло. Все в доме уже были осведомлены о самоубийстве. Они сврачом договорились никому не сообщать обстоятельства смерти Джона Генри, носиделка рассказала все горничной, та дворецкому, а тот с изумленным итрагическим видом поделился новостью с шофером. Немного времени пройдет, преждечем все подробности станут известны соседям и распространятся по городу. ДжонГенри Филипс покончил с собой. Рано или поздно, но отец тоже обо всем узнает.

– Папа… – Она медленно повернулась к нему ипосмотрела ему в глаза. – Это был не удар. – Она на минутузажмурилась, вцепилась в кресло, снова открыла глаза и продолжала: – Это было…он выпил таблетки, папа… – Она говорила чуть слышно, и он смотрел на нее,не понимая, в чем дело. – Я… он… он был очень подавлен в последнее время…он ненавидел свою болезнь… он был… – Она замолчала, потому что по щекам ееполились слезы, из груди вырвалось рыдание.

– Что ты хочешь сказать? – Отец так и замер наместе.

– Я говорю тебе, – она набрала побольшевоздуха, – что сиделка оставила на ночном столике снотворное… и он выпилего… все таблетки разом. – Наконец ей удалось выразиться достаточно ясно.

– Он покончил с собой? – ужаснулся отец, и онакивнула. – Боже, а где же была ты? Почему ты не велела сиделке убратьлекарство? Почему тебя не было рядом?

– Не знаю, папа… но ведь никто не знал, что он хочетумереть. То есть… я-то знала… он очень устал и в последнее время был оченьрасстроен. Но никому и в голову не могло прийти… Я не думала… я и представитьне могла, что он…

– Боже мой, ты что, спятила? Как ты могла поступить такнеосторожно? Как ты могла не уследить за сиделкой? Это была твоя обязанность…твой долг…

Он хотел продолжить, но Рафаэлла сползла с кресла на пол,лицо ее перекосилось от боли.

– Прекрати, папа! Прекрати! Я ничего не смогла сделать…И никто бы не смог! Никто в этом не виноват… это…

– Ты все хочешь свалить на сиделку, не так ли?

У отца был почти деловой вид, но Рафаэлла покачала головой,снова с болью взглянула на него:

– Конечно же, нет. Она ничего не могла предвидеть… этобыла случайность, папа.

– Случайность, которая убила твоего мужа.

Их глаза встретились, и он снова почувствовал, что оначто-то от него скрывает. Он прищурился.

– А не кроется ли здесь еще что-нибудь, Рафаэлла?Что-то, о чем ты умалчиваешь?

Он выпрямился в кресле, глядя на дочь, как будто получилнеопровержимые доказательства ее вины.

– Где ты была, Рафаэлла, когда он это сделал?

Она затравленно смотрела на отца, словно была не взрослойженщиной, а ребенком.

– Где ты была? – Он нажимал на каждое слово, и ейбыло нечего ему ответить.

– Я ушла из дома.

– К кому?

– Ни к кому.

Но все было бессмысленно. Он почувствовал, в чем дело, и оназнала, что он все понял. На ее лице было написано раскаяние, которое говорило самоза себя.

– Ты была с ним, ведь так, Рафаэлла? Ведь так?

Он угрожающе повысил голос, и, будучи не в силахсопротивляться его натиску, она просто кивнула.

– Боже мой, да ведь ты же сама убила его! Ты понимаешьэто? Ты знаешь, почему он выпил эти таблетки?

Отец смотрел на нее с ненавистью, но Рафаэлла покачалаголовой:

– Он ничего об этом не знал, папа. Я уверена в этом.

– Да откуда у тебя такая уверенность? Слуги навернякавсе знали, они все ему рассказали.

– Они бы этого не сделали, да я и не думаю, что имчто-то было известно.