Си-Эль лихорадочно крутанули головой, озираясь по сторонам, при этом пощекотав волосами мне щеку.

– Матерь божья! По-моему, мы попали… В ордовикский период! – Оторвавшись от нашей группы, они указали на что-то здоровенное, покрытое панцирем, плавающее в море под нами.

– Не отходите! – Морехшин начала выстукивать ногой по земле рисунок путешествия, одновременно пытаясь выкрутить что-то из навеса над головой.

Из каменистой земли у нас под ногами хлынул горячий ливень, воздух сменился пустотой. Мы очутились в задымленной пещере, освещенной огнем факелов. Все мы были покрыты толстым слоем пыли, отчего меня охватил неудержимый кашель. Вокруг нас полукругом сидели восемь рабов, с корзинами, наполненными костями и камнями. Эти люди (одни – чернокожие африканцы, другие – с кожей всех оттенков средиземноморского загара) были античными барабанщиками. Собственность жрецов Машины в Ракму, они выстукивали ритмы, программирующие интерфейс. На каменной скамье, накрытой несколькими слоями ковров и шкур, перед нами сидел со скучающим видом смуглый мужчина с золотыми браслетами на предплечьях, чье тело было намазано маслом. Он кивнул, тряхнув заплетенной в косу бородой, и быстро сделал пометку на табличке из сырой глины.

– Добро пожаловать, путешественники! – сказал мужчина по-набатейски.

Когда мои глаза освоились в полумраке, я поняла, что мы наконец попали во время назначения. С большим трудом.

– Это было… просто ужасно! – Си-Эль были потрясены. – Ничего подобного я еще не видела!

Анита повернулась к Морехшин:

– Что ты сделала, чтобы вернуть нас назад?

– Осуществила сброс до последнего времени назначения.

– У Машины есть кнопка сброса? – встрепенулись Си-Эль.

– Это очень сложно.

– Освободите круг! Вы мешаете другим путешественникам! – раздраженно произнес чиновник. – И покажите мне ваши знаки.

– Мы приносим свои извинения, – запинаясь, обратилась к нему по-набатейски Софа. – Спасибо за гостеприимство.

Затем она смущенно вышла следом за нами из круга, обозначенного широкой красной линией на полу. Круг очерчивал границы отверстия «червоточины», точно так же, как когда-то это делало каменное кольцо.

– Вас так много! – продолжал удивленным тоном жрец. – Я и не знал, что такое возможно. – Сделав еще одну пометку на табличке, он проверил наши знаки. Когда Софа лишь покачала головой, жрец нахмурился. – Путешествовать без знака нельзя.

– Она моя ученица и путешествует под моим знаком, – решительно произнесла Анита, словно ей постоянно приходилось проделывать подобное.

– Я должен буду сообщить братству. – Чиновник имел в виду жрецов, обеспечивающих доступ к Машине в эту эпоху. – Путешественники, не имеющие знака, нарушают закон.

– Ну, вам ведь также еще не приходилось видеть, как пять человек выходят из «червоточины» одновременно, – сказала я. – Мы члены экспериментальной группы из 2022 года. – Мой набатейский, которым я не пользовалась со времен учебы в университете, порядком «заржавел», но, похоже, чиновник меня понял.

Нахмурившись, он встал, преграждая нам дорогу.

– Вам нужно будет вернуться завтра и переговорить с братством.

– Я обязательно приду. – Анита выпрямилась во весь рост, подавляя жреца всем своим видом.

В далеком прошлом люди обыкновенно были на целый фут ниже современного поколения, а Анита выглядит внушительно и в настоящем. Склонив голову, чиновник отступил в сторону.

– Я на вас надеюсь.

– Уходим отсюда, пока он не начал задавать новые вопросы, – шепнула нам по-английски Анита, выходя из камеры путешественников собственно в храм, в атриум под высоким сводом со стенами из красного кирпича. Свет проникал сюда в окна и дверь, озаряя ученых, изучающих глиняные таблички и папирусные свитки за деревянным столом. Над жертвенными курильнями в воздух поднимался дым благовоний. Чиновники, обслуживающие путешественников, приходили со всех сторон и уходили в разных направлениях, лишь мельком бросая взгляд на нас. Они давным-давно привыкли к нескончаемому потоку людей в одеждах других эпох, выходящих из Машины.

– Меня отправят обратно в мое время? – Софе приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за Анитой.

– Отправили бы, если бы мы завтра привели тебя сюда, однако мы этого не сделаем.

– Почему?

– Потому что, если все пройдет хорошо, – сказала я, – мы принесем тебя в жертву Богине Аль-Лат.

Глава 24

Бет

Лос-Анджелес, Верхняя Калифорния (1993 год н. э.)

Я так давно не говорила с Лиззи, что сейчас, сидя с ней в машине, чувствовала себя так, будто снова попала на детскую площадку, где играла совсем маленькой. Все было знакомым, но только почему-то уменьшилось в размерах и стало не таким ярким по сравнению с тем, что я помнила. Лиззи вела машину по магистрали Ай-5, а я рассеянно листала «Лос-Анджелес уикли», задержавшись на статье о том, что геоученые отмечают странные явления в работе Машины. К сожалению, абзац из двух предложений о водорослях ордовикского периода затерялся в нудных рассуждениях о коррумпированности руководства Хронологической академии. Скомкав газету, я засунула ее под сиденье и вздохнула.

Было уже слишком поздно добывать приглашение на подпольную тусовку; к тому же сегодня был вторник. Концертные площадки также не могли предложить ничего дельного, поэтому мы в конце концов остановились на шоу в «Старлесс», кафе в Эхо-Парке, куда частенько заглядывали девчонки, с которыми мы познакомились на подпольных тусовках.

И действительно, войдя в зал, мы застали там Флаку и Митч, сидящих за одним из крошечных круглых столиков, шатающихся так сильно, что никто не рисковал ставить на них стаканы с выпивкой. Вот и сегодня столик служил лишь подставкой для пепельницы.

– Привет, девочки! – возбужденно замахала Митч, подзывая нас. Массивная цепочка, на которой висела ее сумочка, зазвенела, ударяясь о спинку стула. Здесь были еще незнакомые ребята, и Флака представила их, выпалив слившиеся в один поток имена. У всех девочек из Восточного Лос-Анджелеса были идеальные брови. Компания была поглощена обсуждением того, что звукозаписывающие студии не желали иметь дела с группой «На хрен диету».

– Это расизм! – скрестила руки на груди Флака.

– Говорят, это потому, что в названии есть «на хрен», – пожала плечами Митч.

– Но ведь сейчас это употребляют сплошь и рядом! Ну, могли бы забить сверху звездочками, – нахмурилась я. Однако на самом деле для меня было большой отдушиной обсуждать что-то помимо убийств и моего отца.

– О блин, это тот чувак с прошлой недели! – прошипела Флака, указывая на парня, только что вошедшего в зал вместе со своими приятелями. Он был похож на Билли Айдола, с торчащими в стороны обесцвеченными волосами и застывшей на лице ухмылкой.

– Этот придурок? – Лиззи бесцеремонно окинула парня взглядом. – Что такого он сделал?

Закурив сигарету, Митч начала рассказ.

– На прошлой неделе он появился тут и начал приставать к девочкам, заявляя, что ему нравятся чиканы[60], потому что они знают свое место и понимают, что мужчины – это мужчины. Обычная ахинея белых парней. Извини, Маркус! – Она виновато