– Уничтожить! Исполнить волю Черного Солнца! – завизжал дейвона.

– Но зачем им разрушать Пелену? – спросил Олег. – Ведь людям это никак не повредит.

– Кто его знает? – пожал плечами Андрей и ударил пленника в солнечное сплетение. – У безумцев мозги работают так, что нормальному ни в жизнь не понять. Может, она им чем мешает? – Последовал удар туда, где у людей находится печень. – Эй, ты нам проповеди не читай. Ты к делу переходи – сколько вас, кто главный… А не то мы к делу перейдем!

Он сходил к раскрытому сейфу и вернулся с той самой штуковиной из двух фрез.

– Часовщики – большие искусники во всем, что касается разных хитрых устройств, – задумчиво сказал Михаил. – Истинные профессионалы. Способны изготовить идеальный механизм для любой цели. В том числе и для того, чтобы причинять мучения живым существам. Если ты сейчас не начнешь говорить, мы пустим в ход то, что хранится в сейфе. И тогда ты…

Дейвона выкрикнул что-то нечленораздельное, забился в корчах. Кровь хлынула из его рта, сначала ярко-алая, а затем черная, словно деготь. Глаза пленника выпучились, лопнули, как два воздушных шарика, голова раздулась и взорвалась. В стороны полетели куски черепа, клочья волос, ошметки мозга.

В лицо Олегу плеснуло теплым, он отступил, к горлу подкатил ком тошноты.

– Ничего себе… ого, – с удивлением проговорил Андрей. – Надо же… как он умудрился?

– Похоже, говнюк пустил в ход заранее заготовленное самоубийственное заклинание. – Михаил подошел вплотную к висевшему в наручниках безголовому телу, осмотрел окровавленный «пенек», оставшийся на месте шеи. – Понял, что пыток не выдержит, выдаст своих.

– А почему не обратился к нему раньше, когда вы только начали допрос? – спросил Олег, вытирая ладонью лицо.

Одежда у всех троих оказалась заляпанной кровью, на полу и даже на стенах появились багровые пятна и потеки серовато-желтой слизи. Нижняя челюсть дейвона залетела в сейф, а кусок черепа с клоком волос и торчащим рогом зашвырнуло аж к самым воротам гаража.

– Заклинание он не сам на себя накладывал, – объяснил Михаил. – Постарался один из старших этого «Черного солнца», хотевших сохранить тайну любой ценой. Оно хранилось у этого типа в подсознании и переместилось в сознание, когда оказался превышен заданный уровень боли. А может, активировалось и без его желания. Почувствовало опасность и запустилось само.

– Средний маг такого не сделает, только сильный и умелый, – хмуро сказал Андрей. – Вот черт, запакостили мы все изрядно. Придется хозяевам доплачивать за непорядок. Сейчас вызову кого-нибудь…

И он зашагал к воротам гаража.

Сергей Жарков был журналистом не только по профессии, но и по призванию.

Ему нравилось раскапывать факты из категории «жареных», рыться в грязном белье и выносить сор из чужой избы. А еще он умел писать так быстро, что дымилась клавиатура, проникать в любые дырки, подобно мыши, и давно забыл значение слов «этика» и «порядочность».

Его интересовали сенсации, неважно, выдуманные или нет, и прилагающиеся к ним гонорары.

Несколько раз люди, о которых он писал, били Сергея, и он всегда делал из собственной разбитой физиономии отличный материал. В суд на Жаркова подавали так часто, что он бывал на судебных разбирательствах не меньше, чем на работе – в редакции газеты «Нижегородский городовой».

Сергей имел массу полезных знакомых и информаторов везде, где только можно, – в МЧС, в милиции, среди преступников и депутатов областного Законодательного собрания. Коллеги смотрели на Сергея с плохо скрываемым презрением, но он относил это на счет обыкновенной зависти.

Ведь главное – результат, а остальное – сантименты.

Двадцать третье июня Сергей провел дома – доводил до ума статью про взяточничество в одном из нижегородских вузов. Закончил до того, как началась гроза и в его доме, что на Совнаркомовской улице, погас свет.

– Вот так номер… – буркнул Жарков, когда квартира погрузилась во тьму. – А случись это на полчаса раньше?

Но файл статьи сохранен и теперь никуда не денется.

Он встал из-за рабочего стола, отыскал в ящике шкафа несколько свечей, запасенных как раз на такой случай, и отправился на кухню. Успел съесть бутерброд с колбасой, сварить пельмени и даже вытащить из буфета бутылку коньяка – не грех и выпить после хорошо сделанной работы, – и тут городской телефон, старинный, дисковый, издал пронзительную трель.

Звонил информатор, которого Жарков за глаза называл Голованом.

– Да, – сказал Сергей, взяв трубку.

– Привет, тут для тебя есть кое-что интересное. Поступил вызов с проспекта Героев… – забубнил Голован, и в этот момент чутье, коим должен обладать всякий настоящий журналист, зазвонило во все колокола.

Жарков мгновенно забыл и про коньяк, и про пельмени, и про то, что на улице ливень.

– Очень хорошо, спасибо, – бросил он, едва дослушав собеседника. – За мной должок.

Придется подарить Головану бутылку настоящего армянского, но это потом, сейчас нужно как можно быстрее попасть к месту происшествия. Сергей натянул джинсы, сунул сотовый в рабочую сумку, которую всегда таскал с собой, прихватил с вешалки куртку и выскочил из квартиры.

Сбежал с девятого этажа, не дожидаясь лифта, и через пару минут его белый «Фиат Пунто» выруливал со двора.

Улицы из-за грозы были пустынны, точно глубокой ночью, и до проспекта Героев Жарков добрался за пятнадцать минут. Свернул к нужному дому и обнаружил, что у крайнего подъезда стоят аж две машины с мигалками, а вдоль стены ходят деловитые люди в черных куртках и фуражках.

– Вот так номер… Чего они там ищут? – Сергей приглушил мотор и выбрался из автомобиля.

Милиционеры повернули головы. Один из них, усатый и круглолицый, двинулся навстречу.

– Вы кто такой, гражданин? Что вам нужно? – спросил он, сделав грозное лицо.

– Пресса. – Жарков продемонстрировал журналистское удостоверение и, не давая собеседнику вставить даже слово, начал атаку: – Я полагаю, город должен знать, насколько квалифицированные и смелые люди стоят на страже его безопасности. Объективный и открытый репортаж позволит создать позитивный образ служителей закона и поможет вам лично…

Он давно научился проникать на охраняемые объекты, закрытые территории, пробиваться через разнообразные оцепления, проходить мимо самых бдительных и неподкупных сторожей.

Глаза милиционера округлились, в них мелькнула паника – слишком много непростых слов проникли в не такой уж большой мозг. Столкнулись там, перемешались и образовали настоящую кашу.

– Э, хм… пресса? – спросил милиционер. – Майор велел никого не пускать.

– А он тут?

– Будет через пятнадцать минут.