ели. Жестом приглашаю за стол. Они мнутся. Еды мало? Я глянула на «официанток». Они склонили головы и скрылись. Через три минуты появились новые подносы с тарелками и кувшинами. Мне отодвигают тяжелый темного дерева стул во главе стола. Сажусь и жестом приглашаю.

За спиной двое принесших прислуживают. Да я сама положу. Нет, сразу вздохи и ахи. Ладно, показываю на рыбу. Вкусно! Не правильное слово. Вкусно, это когда сознание свое удовлетворяешь через вкусовые рецепторы. А когда от пищи энергией насыщаешься, такого слова у нас не еще придумали. Тогда организму все равно, какой физиологический вкус. И трава будет восхитительной. Дед здесь готовить учился?

Немного потребовалось, чтобы насытиться. Редкое ощущение, вместо тяжести и сонливости, легкость и бодрость. В кувшине легкий янтарный напиток. Алкоголя не чую. Слегка сладковатый, похож на насыщенный березовый сок. Девушки мои тоже поели. Поклонились, пощебетали.

В дверь раздался стук. Мужчина вошел, поклонился и что-то сказал. Все засуетились. Девушки сняли пояса и надели верхнюю одежду, как у меня, только белую. Пояса взяли новые, черные с золотой вышивкой и золотой пряжкой. Ножи оставили в зале.

Мы идем по коридору. Гладкие камни, статуи, похожие на греческие или римские, Арки покрыты резьбой. Потом обязательно рассмотрю.

Распахиваются двери. Огромный зал. Толпы народа по сторонам. По среди — красная вышитая дорожка Глашатай что-то торжественно говорит. Страшно как! Девушки сзади в трех шагах. «Тебя представляет — сбоку голос деда, — ничего не бойся, иди вперед».

Я иду. Как хрустальная ваза. Свита моя осталась.

Правитель — с большой буквы П. Я и не видела такой харизмы. Лицо, как из гранита. Полное осознание, что любой его взгляд, любое движение брови имеет государственное значение. На лбу шрам. Он надевает корону. Только она не обычная. Ее лучи двигаются, потому что он их поправил. Наверное, у нее есть какая-то реальная функция, кроме символический.

Я остановилась шагов за десять до его трона. И поклонилась в пояс. Подвески звякнули в тишине.

Началось обсуждение. Шагах в трех сзади слышу шепот деда: «Орган, который смотрит за выполнением и правильностью предписанных действий, должен тебя утвердить. Сейчас решают, что тебя должен посмотреть верховный Ари. Это мудрец, жрец, волхв и прокурор одновременно. Правильно не перевести».

Стою, молчу. Пусть смотрит — не съест.

Появилось движение. Несут низкий стул. Ко мне подходит высокий мужчина с рыжей седеющей бородой. Одежда простая — длинная белая рубаха грубой ткани с прямым воротом, перепоясанная широким черным поясом. Белые штаны и мокасины. Я смотрю на заплатку на правом локте. «Символ отрешенности от мирских благ» — шепчет дед.

В руках мужчины здоровенная серебряная чаша на полведра. «Выпей несколько глотков и сядь на стул».

Я пью. Вкусно, в голове сразу кружит. Успевают прийти знания о братине. Когда так же снимался барьер и все участники трапезы видели мысли друг друга. Братство. Больше ничего не удерживаю. Расслабление и звезды перед глазами. Прямо глубокий космос. Передо мной появляется дедок, удивительно похожий выражением на Егора Тимофеевича. Только нос с горбинкой. Зачем деду Егору нос с горбинкой? Смешно. Он накладывает руки мне на голову. Я замерла. Космос успокоился. Тянет полежать. Спокойно, Маша, скоро все кончится.

Дедок отошел. Ко мне стайкой подлетели девушки, взяли под руки и увели. Шум и гам остался за закрытой дверью. Меня раздевают, накрывают чем-то. Отмечаю, что коже приятно, и засыпаю.

Пробуждение прекрасно. Голова ясная, будто мозг вынули, промыли и обратно вставили. Настроение — вскочить и побежать, а потом полететь. Села в кровати. Из угла ко мне скользнула девушка.

— Привет! Как все классно! Теперь каждое утро так будет?

Девушка щебечет и тянет за руку. Голышом иду за ней. За тяжелой шторой ванна. Вода чуть мутная и белесоватая. Погружаюсь. Но долго купаться мне не дают. Девушка показывает на полотенце. Вылезаю, и меня растирают до красна.

Две другие уже ждут с платьем. Белое с золотым шитьем, такое же облегающее, ворот стойка выше, почти под подбородок, но не стесняет. Юбка и спенсер тоже белые с шитьем, только узоры шире, так что почти белой ткани не видно. Куртка застегивается только сверху на золотое колечко. А вот у юбки есть третья застежка чуть выше колена. Сапожки тоже белые, больше похожи на плотные носки. Верхний халат не одеваю.

Стучат, заходит дед.

— Как ты, внуча?

— Прекрасно. Даже если они там ничего не решат, все будет хорошо.

— Они утвердили тебя. Верховный Ари сказал, что ты еще маленькая, но сильная. И Ричампо не ошибся.

— А где он?

— Скоро придет, раньше нельзя было.

— А что с тобой будет?

— Со мной все хорошо. Лучше, чем ожидал. Я буду при тебе советник и переводчик. Завтра будет церемония удочерения. После этого тебе нужен свой штат, ты официально будешь дочерью военного правителя. Еще у меня своя учеба. И у тебя будет.

— А Ульрих?

— Счастлив до невозможности. Его проверили, и некоторые способности нашли весьма сильными даже по местным меркам. Он среди своих братьев. Предстоит посвящение, но его уже как родного приняли.

— Сакс?

— Еще не решили. Пока мнение — вернуть назад. Есть вариант стать воином, но его пока всерьез не рассматривают. Не надежен. Может, после подготовки и обучения сделают агентом в нашем мире. Но это все расплывчато. Я пойду. Осваивайся.

Принесли завтрак. Девушки растворились. Остались только две прислуживать, но они за стол не сели.

После еды я вышла в сад. Красивые извитые деревья на террасе. Желтые плоды, похожие на мелкие сливы. И очень сладкие. На краю террасы живая изгородь. За ней — обрыв. Отвесная стена. Плюнуть постеснялась, зато бросила ягоду. Ничего не слышно. Смотрю в даль. Извивается река, леса, пятна озер, домики деревень.

На плечо опустилась рука.

— Здравствуй, Маша.

Чувствую тепло даже через платье и спенсер, или как назвать еще эту куртку. Я стараюсь его увидеть внутренним взором. Он же меня разглядел? Откидываю голову назад и касаюсь затылком его груди. Ничего не понимаю — нет даже малейшей шероховатости в восприятии. Он — это мое идеальное дополнение, моя половина в мужском обличии.

— Здравствуй. Ты меня видишь?

— Давно.

— Но так не бывает. Все равно есть разница воспитания, менталитета.

— Нет никакой разницы, если воспринимать все, как мужчина и женщина. Ты боишься поверить? Но сама же видишь.

— Ты всегда для меня был создан?

— Нет. Но я могу стать полным соответствием тебе. А ты сможешь — мне. И мы сможем удержать это в себе. Навсегда.

Я не хочу никуда идти, ничего искать.