— Ну уж нет. Само собой, что я не джентльмен, но мне очень хочется узнать, чем все это кончится.

— Тогда пошли покупать шампанское.

Примерно через час они вернулись домой с полными сумками.

— Спасибо, — сказала Ксения. — Ты мне очень помог.

Она надеялась, что Герман после этого уйдет, но он словно не понял намека. Расположился на кухне с таким видом, будто собирался остаться на ночь. Ксения пожала плечами и занялась своими покупками. Мясо должно оттаять, шампанское, напротив, как следует охладиться. Овощи и зелень надо вымыть, обсушить полотенцем и красиво разложить на блюде. И вообще дел полно. Надо заняться собой, примерить платье, вымыть голову…

— А если его нет дома? — спросил Герман.

— Тебя сегодня никто не ждет? — поинтересовалась Ксения.

— Возможно, но мне хочется остаться здесь.

— Тогда я позвоню, не возражаешь?

— Само собой. Я вполне могу себя занять в течение нескольких минут.

— Фу ты, какие мы сегодня вежливые! Английский лорд в будуаре знатной дамы!

— Я еще надеюсь туда попасть. В будуар.

Она фыркнула и ушла звонить в гостиную. На ходу подумала: «Пусть подслушивает». Потом достала записную книжку, в которую после того неудачного вечера с ужином в ресторане записала номер его сотового.

— Муромский.

— Вишнякова. — Иногда бывший муж ее просто раздражал своими репликами.

— Ксюша? Слава Богу! Ты сердишься, да?

— Глупо сердиться на ветер за то, что он дует. Я тебя приглашаю сегодня на ужин.

— Куда? — неуверенно и очень вкрадчиво спросил он.

— К себе.

— То есть…

— Вот именно.

— Это значит…

— Слушай, если женщина позвала, то ей что, надо еще и объяснять, зачем она это сделала?

— Нет. Я понял.

— Когда приедешь?

— Сейчас.

— Не спеши. Не нужны мне никакие жертвы. Приезжай вечером. Пока.

— Целую, — услышала она и с недоумением посмотрела на телефонную трубку в руке. Какой он все-таки! Потом тихонечко прижала трубку к губам и улыбнулась.

…Герман пил на кухне растворимый кофе, самостоятельно сделав себе еще и огромный бутерброд. Увидев Ксению, иронично хмыкнул:

— Ну что, пала к ногам? Подобрали?

— Ты мальчишка! — разозлилась Ксения.

— Ха! Слушай, у нас еще есть время… Молчишь? Ну, если ты так хочешь детей, не кажется ли тебе, что маленький зеленоглазый брюнетик куда как симпатичнее, чем глупенький прилизанный блондинчик? А поскольку все случится в один день, то твой бывший и он же будущий муж…

— Вон.

— Сейчас. Доем только.

— Герман, чего тебе в общем-то надо?

— Спасения. — Нет, с ним невозможно серьезно говорить! В зеленых глазах болотные огоньки пляшут. Весело ему!

Ксения покачала головой:

— Ты долго еще будешь бродить по свету, испытывать женщин на прочность — сколько они смогут терпеть твои выходки, хамство твое.

— А что я такого говорю?

— Расстанемся. Ты получишь половину всего.

— Половину?

— Ну, Звягину ничего не нужно, как он говорит, а мы с…

— А если ему мало?

— Нет. Ты все врешь.

— Я никак не могу понять: была бы ты лучше, если бы была хоть чуточку умнее, или хуже? Доброта глупа. Но из всех человеческих качеств это вообще-то самое дефицитное и ценное. Для меня, по крайней мере.

— Ты уйдешь?

— Если честно, это в моей жизни первый раз. Женщина выставляет меня за дверь ради другого мужчины. Очень необычно и интересно. Я, пожалуй, пересмотрю свои взгляды на жизнь. До сих пор мне не везло. Но учти, Черри, когда я разберусь в том, что произошло, я могу и обидеться.

— Ты очень и очень милый. — Ксении вдруг стало его жалко. В самом деле, не везло парню. Сделали из него какую-то игрушку только потому, что он так красив и беззащитен. И добавила: — Ты лучше, чем мой бывший муж.

— Вот спасибо! Значит, все дело в нем?

— Мне надо заняться ужином.

— Все понял. Ладно, Черри, до свидания.

Он почему-то медлил в дверях, И Ксения подумала, что хоть и должен мужчина уметь принимать решения, но как же это иногда тяжело! Особенно, если хочешь понять этот мир только через собственные ошибки.

Хотя она и посоветовала бывшему не спешить, но сама решила на всякий случай побыстрее покончить с делами. Иногда так хочется, чтобы мужчина не был таким послушным! Как ему об этом сказать? Невозможно. Но сам ведь ни за что не догадается!

Ксении казалось, что именно этот вечер она ждала много-много лет. Отодвигала его до тех пор, пока совсем не за что стало зацепиться. Ничего не осталось. Ни-че-го. И жить страшно, а умирать страшнее. Это когда у человека впереди вечность, он может позволить своему счастью бродить где-то далеко — то подпуская его поближе, то прогоняя прочь. Жить ожиданием и знать, что самое хорошее в будущем, а не в прошлом. Но надо чувствовать, когда это счастье может уйти совсем, когда нить между ним и тем, кто отпускает, натягивается до предела. Один маленький рывок — и дальше можно ждать уже до бесконечности — не вернешь.

Она даже напевала тихонько, пока накрывала на стол. Как давно всего этого не было! Где он, тот короткий любовный сонет, который так и не стал длинным романом? Может, пришло время его дописать? Теперь раздражавшие раньше атрибуты приятного вечера вдвоем казались ей вполне уместными. Свечи на столе? Что ж, не так заметно, когда лицо вдруг краснеет! Вечернее платье? А когда ж его еще надевать? Потом, в шкафу, оно будет пахнуть не только духами, но и теми воспоминаниями, которые и через много лет вызывают у женщины легкую лихорадку: было же… Было!

Как упоителен для женщины сам процесс подготовки к любовному свиданию! Множество мелочей, которые надо предусмотреть: чтобы бретелька не выглядывала из глубокого выреза, чтобы духами пахло чуть-чуть, чтобы, не дай бог, не размазалась помада, и — главное — не забыть про мясо в духовке. А как же? Чтобы не пересушилось, но и не остыло.

Ксения облизнула пальчик и подумала: рано! Надо внимательно смотреть в окно. Стемнело, но возле подъезда горит фонарь. Он обязательно должен там пройти. И, как только появится, значит, пора включать духовку. Пока поцелуи в полутемной прихожей, пока бокал холодного шампанского под салат, пока… Ах!

Она впервые находила для себя столько дел. Какая наполненность после всей пустоты и скуки! Поистине ничто не может занять женщину целиком — только любовь. Недаром говорят: всепоглощающее чувство. Куча житейских мелочей, в обыденной жизни таких значительных, вдруг исчезает. Волшебство, да и только.