сдернул с шеи артефакт. У него была Слеза богини, представляете!

От восторженных воплей Элайны у меня заложило уши, наверное, поэтому не сразу дошло, о чем речь.

— Герцог использовал одноразовый божественный артефакт ради незнакомки! Это так романтично! Пожертвовать Слезу богини!

Я вздрогнула, будто мне пощечину отвесили. Хотя, фигурально выражаясь, так и было.

Элайна продолжала выливать на меня свой восторг, прославляя новоявленного героя.

— Отдать уникальный амулет! Сколько их осталось на Тарре?

— Не больше десяти, — машинально ответила я, не сводя с герцога глаз.

И он почувствовал мой взгляд — обернулся. Багровые пятна украсили скулы бывшего жениха. Опустив голову, он тотчас отвернулся.

А совесть все-таки есть…

Несколько мгновений я с горечью и одновременно облегчением продолжала смотреть на человека, который стребовал с меня долг жизни, хотя не имел на то никакого права.

— Ах, до сих пор не верю, что видела Слезу богини так близко! — продолжала щебетать Элайна. — Этот уникальный артефакт может исцелить любую рану, стать антидотом самого редкого яда!

— Элайна, заткнись! — раздраженно потребовала староста. — Тебя будто подменили, то на кромешника бросаешься, то восторгаешься негодяями, которых клеймила сама богиня Мать.

— Метка, к слову, так и не исчезла, — сухо произнесла Дита. — Знаете, о чем это говорит?

Даже я ждала ответа, не только девчонки.

— Это означает, что артефактом пожертвовал герцог не от чистого сердца, а из практических целей. Видимо, надеялся, что заслужит прощение богини, и она сотрет клеймо, — объяснила Дита серьезно и уже для Элайны пренебрежительно прошептала: — Так что лучше продолжай охоту на кромешников, они хоть благородные и не обидят.

После того, что мне рассказал Блай, я сильно в этом усомнилась. Но просвещать студенток не имела права.

К нам торопливо подошел эмиссар.

— Девушки, вы в порядке?

В один голос зельевары дружно заверили, что не пострадали и даже успели собрать образцы.

— Тогда вас проводят в коттеджи, отдыхайте.

Эйликс посмотрел на стоящего неподалеку кромешника. Тот кивнул и поспешил выполнять молчаливый приказ.

Когда мы остались одни, Блай напряженно спросил:

— Кайра, все хорошо?

Заметил, что я огорчена? Ох, а ведь думала, что умею держать маску невозмутимости на лице.

— Да, все отлично.

И это не ложь: кое-что стало на свои места. И кто сказал, что у дарующих свободу открытий должен быть приятный сладкий вкус? Нет, чаще всего он горький, как почти у любого лекарства.

Я узнала, что меня подло обманули, но при этом окончательно получила свободу от герцога: он ко мне больше не приблизится.

— Тогда пойдем, справятся без тебя.

Эмиссар вновь создал темный портал, в этот раз к моему коттеджу.

— В этот раз переход дался легче, — удивилась я. — Привыкаю?

— Вскоре вообще не будет никаких неприятных ощущений, — пообещал Блай.

Я открыла двери — на крыльцо, нас встречая, выбежал Нокс.

— В доме чисто? — спросил Блай.

Я опешила: вроде бы не разводила беспорядок.

Нокс мелодично мяукнул.

— Ничего подозрительного не видел? — очередной вопрос кромешника прояснил ситуацию.

Он разговаривал с моим котенком… Ладно, со шмырем. Но все же это выглядело странно со стороны.

Котенок ответил, меняя тон, тем самым озадачивая меня ещё сильнее.

А что, так можно было? Этот кроха понимал человеческую речь и фактически отвечал… Странно и удивительно.

— Береги свою хозяйку, — сурово велел эмиссар малышу.

Нокс возмущенно мяукнул что-то в ответ.

Сдав меня с рук в лапы шмырю, Блай пообещал:

— Я вернусь, как только смогу.

Прохладная, чуть шершавая ладонь легла мне на щеку. Глядя в глаза, Блай медленно склонился к моим губам.

Я вспомнила наш первый поцелуй и не удержалась от соблазна: подалась вперед, встречая его на полпути. Мне так хотелось раствориться в чужой нежности и тепле.

И мое желание исполнилось. Блай целовал медленно, как будто впереди целая вечность, и мы одни во всем мире. Словно я была его миром…

С трудом оторвавшись от моих губ, эмиссар сделал шаг назад и зачем-то спрятал руки за спиной.

— Будь осторожнее, Кайра, — попросил он хрипло.

И, поспешно спустившись с крыльца, исчез в вихре теней. Сбежал…

— Нокс, не знаю, как ты, а я ужасно устала и хочу систематизировать то, что сегодня узнала.

Сегодня был прекрасный день, и упоминание судьбоносной женщины в жизни Блая его не испортило. Если задуматься, она давным-давно превратилась в прах, а я жива и рядом.

Ох, так себе успокоение… Я все равно ревную к прошлому. Иногда воспоминания ярче и дороже реальности.

Пока принимала ванную, переодевалась, а затем чесала шмырю спинку, мысли кружились вокруг эмиссара.

Какие у него мягкие губы… Настойчивые руки… И при этом бережные прикосновения.

Но стоило забраться в постель, как пришли другие воспоминания. Давние и неприятные. Правда о давнем поступке герцога вскрыла замок на сундуке с моими воспоминаниями.

***

Я бросила документ на стол, между блюдами с мясной нарезкой и овощным ассорти.

Мой наглый жест остался незамеченным — ни прадед, ни его друг не оторвались от своих газет.

— Доброе утро, — произнесла я ровным голосом, безумно гордясь своей выдержкой.

Рэйт Кери, мой прадед и наставник, равнодушно отозвался:

— Здравствуй, Кайра, ты почти опоздала на завтрак.

При этом он даже не поднял головы — газета была важнее правнучки.

— Кухарка приготовила твои любимые пирожные с ягодным мармеладом, — сообщил Эрх Горейский таким тоном, будто я спустилась вниз из своей спальни, а не вернулась после длительной учебы. — Рассказывай, как твои успехи.

— Сначала завтрак, потом разговоры, — беспрекословно заявил прадед.

Подавив вздох, я опустилась на стул, который ловко пододвинул слуга и тотчас покинул столовую.

Во время приема пищи хозяин особняка и его друг любили побеседовать, и ненавидели, когда их пускай и невольно подслушивали. Отчасти поэтому большинство слуг было глухонемыми.

Я положила себе на тарелку яйцо, фаршированное нежным мясом и орехами. Затем принялась за упомянутые пирожные. Даже и не верится, что они мне раньше нравились — кислый мармелад вяз на зубах, оставляя неприятное послевкусие.

— И чай, — не отвлекаясь от газеты, сказал целитель.

Молча я поухаживала за мужчинами, затем только налила полную чашку себе.

— Нравится? — спросил через несколько минут лорд Горейский и с гордостью добавил: — Сбор сам составлял.

Очередной травяной отвар со странноватым вкусом. Вроде бы и приятный, пахнет цветами, но при этом чуточку горчит.

— Интересный вкус, спасибо.

Прадед встряхнул газетой, выравнивая страницы, и спросил:

— Как там столица, Кайра? Еще стоит? Наш недалекий королек ее не уничтожил?

Невольно поморщилась. Разговоры о монаршей семье, которую и барон Кери, и лорд Горейский, ненавидели, удручали.

— Квартен как всегда прекрасен, — ответила банальной фразой.

— Это ненадолго, — буркнул прадед. — У