Конечно, не говорить Пеппер намного проще, чем рассказать все, но сейчас дело не в этом. Сейчас я хочу сохранить все как есть. Я не хочу компрометировать это когда-нибудь, рассказав ей то, что теперь не имеет значения.

– Не-а, – сказал я. – Это было только начало. Дальше мы начнем войну в «Снэпчате».

Она пихнула меня локтем и больше не убирала свою руку, так что она просто прижималась ко мне. Я смотрел фильм, но совсем не мог вникнуть в него. Мы с Пеппер ели сэндвичи, Пеппер наизусть повторяла любимые диалоги так часто, что мне стало ясно, что она знает фильм наизусть вплоть до того, что могла повторить выражение лица Тины Фей еще до того, как та начинала говорить. Но в то же время она смеялась так, словно видела этот фильм впервые в жизни, и я мог через ее руку почувствовать, как вибрирует при этом ее тело, словно она намеренно делилась этим ощущением.

Как раз в тот момент, когда Кэйди должно было вырвать на Аарона Семьюэлса, фильм стал перематываться и затем внезапно остановился.

– Да ладно, на самом интересном моменте, – пробормотал я. – Фильм продолжится сам буквально через секунду.

– Мне давно не приходилось иметь дело с DVD-плеерами, они такие… ретро.

Я повернулся к ней и удивился, насколько близко оказалось ее лицо, хотя я весь час пытался держать между нами дистанцию.

– Что ж, должен же Ист-Виллидж хоть как-то следовать моде.

– Полагаю, особенно теперь, когда мы с тобой стали знаменитостями, да?

Я засмеялся и случайно придвинулся еще ближе – или, может, это сделала она.

– Эти сегодняшние ребятишки… Каких еще странностей нам ожидать от нашей новой жизни?

– Мне кажется, это галлюцинация. Как и комментарии под статьей «Хаб Сида».

– Джектриция, – прыснул я, прежде чем осознал, что говорю, и затем мы оба покраснели, потому что это был первый раз, когда мы обоюдно признали всю неловкость того, что незнакомцы начали нас шипперить в интернете.

Пеппер прочистила горло.

– Что ж, очевидно, нам надо создать петицию о том, чтобы нашему пейрингу дали имя получше.

Неловкость немного растворилась, но напряжение все равно повисло между нами.

– Джеппер? Пек?

– Нет, спасибо, – сказала она, снова пихнув меня локтем. В квартире повисла та же тишина, что и в бассейне несколько дней назад, – тишина, при которой ты не знаешь, вокруг действительно так тихо или ты просто не слышишь окружающий шум.

– Тогда просто Джек и Пеппер, – предложил я.

Тень улыбки промелькнула на ее лице, но она была так близко, что я скорее услышал это, а не увидел.

– Пеппер и Джек, – поправила она меня. И тогда ее глаза загорелись. – Пепперджек.

Это максимально глупо, но это слово словно оказалось ключом, который открыл какой-то замок. И тогда произошло невозможное, хотя я и знал, что это произойдет, еще в тот момент, когда Пеппер вышла из метро, – мы придвинулись еще ближе друг к другу, наши губы соприкоснулись, и мы поцеловались на моем диване.

Это было неловко, и беспорядочно, и идеально. У нас обоих не было опыта, но чем дольше длился поцелуй, тем лучше у нас получалось. Ее рука поколебалась, но затем она уверенно положила ее мне на плечо, наши губы оторвались друг от друга, и Пеппер издала тихий смущенный смешок.

– Постой.

Смех тут же исчез, когда я отстранился и отвернулся. Я не знал, что я сделал и почему я это сделал именно сейчас, но это было неправильно. Я не мог лгать ей. Я не мог позволить чему-то настолько большому и значимому быть построенным на лжи. Я просто не понимал, насколько это серьезно, пока это просто не случилось.

– Ты прав, – выпалила Пеппер, ограждаясь от меня. – То есть мы просто… Я не знаю. Моя мама, эти ее выходки, и я…

– Нет, не… Меня это не волнует.

Она выглядела одновременно напуганной и раздраженной.

– Это ты попросил подождать.

– Мне просто нужно тебе кое-что рассказать.

– Оу.

Ее взгляд уже начал тускнеть, а в моем мозгу произошло короткое замыкание из-за того, что я не мог подобрать правильных слов, когда входная дверь без предупреждения с треском открылась и женский голос произнес:

– Пеппер Мари Эванс, какого черта здесь происходит?

Пеппер отскочила от меня с такой скоростью, словно я обжег ее. Хотя я сидел спиной к входной двери, мне не было нужды поворачиваться, чтобы знать, что это может быть только ее мама.

Чего я действительно не ожидал, так это увидеть, что у нее за спиной стоит мой отец, весь злющий как черт. Стоило нашим взглядам столкнуться, как я понял, что злился он ни на кого другого, кроме как на меня.

– Мама? – проблеяла Пеппер. – Как ты… Что ты здесь…

– Чем, по-твоему, сейчас пестрит интернет? – спросила ее мама, без тени смущения проходя в квартиру, словно в свою собственную. Она пихнула Пеппер свой телефон, показательно игнорируя меня. Пеппер наклонила экран, так что я тоже смог это увидеть – фотография нас двоих в окружении школьниц, на которой были отмечены аккаунты «Высшей лиги бургеров» и «Маминых тостов», и она уже набрала четыре тысячи ретвитов.

Я сглотнул. Буквально сглотнул, как будто был в дешевом комедийном сериале или каком-то ужасном сне, из которого я могу проснуться в любой момент. Но ситуация стала только хуже.

– Ронни, – сказал мой папа на выдохе, – здесь нет причин…

– Я крайне редко, если когда-либо вообще, устанавливала для тебя правила, Пеппер. – Сейчас она возвышалась над нами обоими, в то время как мы чувствовали себя парализованными. – Но я тебе очень четко сказала держаться подальше от этого мальчишки.

Она произнесла последние два слова так, словно меня здесь не было, но даже это не смогло отвлечь меня от мысли, которая оккупировала мой мозг – мы с Пеппер уставились друг на друга, произнесенное моим отцом «Ронни» повисло в воздухе открытым вопросом между нами.

– Я… Мне нужна была духовка. – Пеппер была краснее, чем я когда-либо видел ее, и я мог сказать, что сам выглядел не лучше. – Завтра распродажа выпечки в школе, а ты запретила мене выпекать дома, поэтому…

– Собирайся. Мы уходим, твое наказание мы обсудим по дороге домой.

Пеппер взяла свой рюкзак и трясущимися руками убрала в него телефон. Она оглянулась на меня, ее глаза горели отчаянным извинением. Я был слишком ошеломлен происходящим, чтобы хоть как-то отреагировать на это, поэтому я просто сидел с открытым ртом, все еще горящим от поцелуя, который, казалось, произошел в прошлой жизни.

Пеппер в панике потянулась к половинке своего недоеденного макаруна, но ее мама опередила ее и, схватив эту половинку, стала внимательно рассматривать. Если бы я был сторонним наблюдателем, а не непосредственным участником этой сцены, я бы рассмеялся – я никогда не видел, чтобы взрослая женщина так необъяснимо выбесилась от одного вида десерта.