Может быть, решать, кто заслуживает жизни, а кто нет, должен кто-то другой?

Стив потянулся за кофе. Его он купил в «Старбаксе» внизу, просто по привычке. На самом деле ему вовсе не хотелось пить. Бумажный стаканчик в руке был теплым – значит, кофе внутри горячий. Неожиданная мысль заставила Стива улыбнуться. Он сжал стакан в руке, оглянулся вокруг – не идет ли кто, и, убедившись, что его никто не видит, со всей силы швырнул его через комнату. Стакан перелетел через ближайшие рабочие отсеки и приземлился где-то посреди зала. Послышался громкий визг – как видно, кофе обжег какую-то женщину. Стив скорчился на стуле, зажмурился и прикрыл рот рукой, едва удерживаясь от смеха.

* * *

– Эй, старик, мы с Деннисом уже на месте. А ты где? Я-то думал, ты нас тут встретишь… Позвони, когда доедешь, ладно?

Стив удалил сообщение от Джейсона.

Потом он позвонил Шерри. К счастью, попал на автоответчик.

– Я заболел, – соврал Стив. – Боюсь, желудочный грипп. Поеду домой и лягу спать. Позвоню тебе завтра.

На самом деле он был уже дома: сидел на полу, прислонившись спиной к кушетке, с мобильным телефоном в руке. И сидел так, не включая свет, пока солнце не скрылось за холмами и комната не погрузилась в полумрак, затем в густой сумрак, и, наконец, в непроглядную тьму.

В субботу Шерри пришлось выйти на работу, а Стив поехал в Анахайм навестить мать. Она готовилась к своему великому переезду: нетронутыми в доме остались только кровать и кухонный стол. На всех столах стояли ящики с посудой, на диванах и кушетках – горы тряпок, даже на старом телевизоре – шкатулки со швейными принадлежностями. Вначале мать хотела нанять грузчиков, но Стив пообещал, что они с Джейсоном и Деннисом все погрузят и перевезут сами, так что платить не придется. Тут ее природная жадность взяла свое, и она согласилась.

Стив помогал матери собирать вещи, надеясь найти какие-нибудь забытые пожитки отца, способные пролить свет на его тайную жизнь, однако пока ничего не нашел. Весь дом был вычищен, кое-какая работа оставалась только в гараже; там-то Стив и проводил бо́льшую часть времени. Обрывок веревки, свисающий со стропил, все еще притягивал его; каждый раз он смотрел на эту веревку и гадал, для чего она могла предназначаться. Сегодня, войдя, обнаружил в гараже мать: сидя на полу, она разбирала какую-то заляпанную машинным маслом коробку, которую он прежде не видел.

Мать подняла на него глаза.

– Ты знал об этом? – спросила она.

– О чем? – поинтересовался он, присаживаясь на корточки рядом.

– Вот об этом!

Стив невольно улыбнулся, увидев, что мать держит в руках. Иллюстрированный журнал, по нынешним понятиям очень скромный, даже целомудренный, с безыскусным названием «Обнаженные красотки». Стив взял у нее журнал, но страницы слиплись от машинного масла, открыть его не получалось. В коробке лежала еще стопка журналов – таких же, кроме одного, носившего название «Грудастые красотки».

– Мама, ну такая ерунда!

– Ты об этом знал?

– Нет, – ответил он. – Конечно, нет. Неужели, ты думаешь, папа стал бы делиться со мной такими вещами?

– Я понятия не имею, на что был способен этот человек, – ответил она.

На дне коробки Стив обнаружил бумажную фигурку куклы-голышки, также запачканную черным и прилипшую ко дну. Лицом кукла до странности походила на Ширли Темпл[12]. Бледное бесполое тельце: ни груди, ни половых органов. Рядом – разноцветные бумажные трусики и лифчики.

Вот это, пожалуй, будет похуже.

Стив поднялся, смущенный. Думать о том, что это значит, он не хотел – и тем более не хотел обсуждать это с матерью.

– Пойду выпью воды. Пить хочется.

По дороге в гараж он уже проходил через дом, но в тот раз не присматривался и заметил лишь общую картину сборов. Теперь же обратил внимание на то, что было разложено в гостиной на полу, между двумя кушетками. Этого он раньше не видел.

Холодное оружие. Короткий меч, мачете, ножи.

Стив остановился. Затем подошел поближе и стал рассматривать оружие. Откуда оно? Из Вьетнама? Да, скорее всего. Раньше Стив этих вещей не видел. И ничего удивительного: своими военными воспоминаниями – ни в каком виде – отец с ним не делился, и об этом периоде в жизни отца Стив ровно ничего не знал.

Он наклонился, поднял мачете, повертел в руках. Представил себе, что, как в кино, прорубается сквозь джунгли. Пожалуй, рубить пришлось бы двумя руками.

Лезвие выглядело блестящим и очень острым. Все лезвия блестели, словно ими никогда не пользовались.

– Твой отец хранил, – послышался сзади голос матери.

От неожиданности Стив едва не уронил мачете. Он не слышал, как она подошла.

– Я нашла их, когда собирала вещи. Он держал их в нашей спальне. У нас в шкафу.

Трудно было поверить, что на памяти Стива эти двое ни разу не повысили друг на друга голос. Нередко они сердились на него, но никогда – друг на друга. Кто бы мог подумать, что под внешним благоообразием скрывается такая неприязнь?

Впрочем, в жизни отца было немало такого, о чем Стив прежде и подумать не мог.

Он осторожно положил мачете.

– Должно быть, привез их из Вьетнама.

– Не знаю, откуда он их привез. Не знаю, откуда что он брал. Да и плевать мне.

– Мама, он умер, – мягко сказал Стив.

– И что? Это не извиняет того, кем он был. И чем занимался.

Чем занимался?!

Сердце Стива учащенно забилось. Он облизнул вдруг пересохшие губы.

– Мама…

– Не мамкай!

– Но…

– Почему ты все время его защищаешь? Твой отец был чудовищем!

«Чудовищем»?

Она знает.

Стив застыл. Затем медленно повернулся к матери. Она не сводила глаз с коллекции оружия; на ее лице читались ненависть и омерзение. С такой неутолимой злобой жертва смотрит на труп своего мучителя: ее не жалели – и она не знает жалости.

Это все меняет, лихорадочно думал Стив. Он не знал, что видела или пережила мать; но она знает об отце – а значит, нельзя полагаться на ее молчание. Она ненавидит отца и в гневе может проболтаться. Мать никогда не умела держать себя в узде; а кроме того, она религиозная фанатичка и верит, что всеми ее словами и действиями руководит Бог.

Ей придется уйти. Он этого совсем не хочет; но, как и во всех предыдущих случаях, такова необходимость. Надо защищать не только доброе имя отца, но и собственную жизнь. Если власти узнают, что совершил его отец, им нетрудно будет перебросить мостик и к сыну.