кивнули на его холодное приветствие. У всех троих был активирован шаринган. Шисуи это очень не понравилось.

Что же вы такое обсуждали, что эмоции хлещут через край?

— Есть одно дело. Что думаешь о решении Фугаку?

— О котором?

— Про отмену нашего… плана.

Вот оно что. Черт. От моего ответа будет зависеть их доверие.

— Аргументы он привел здравые.

— И ты с ним согласен?

Шисуи внимательно вглядывался в лица, и глазах, горящие клановым додзюцу.

— Как лидер клана он поступил осмотрительно и мудро.

Яширо хмыкнул.

— От кого, от кого, а от тебя не ожидал, Шуншин.

— Вы не согласны?

— Это решение не мудреца, а труса, — прошипел Инаби. — Он приведет клан к застою и загниванию.

— По крайней мере, он убережет его от падения, — резко парировал Шисуи.

Теперь он ясно дал понять, на чьей он стороне. Может, это было неправильно, но радикалы после отказа Фугаку зализывали раны и накапливали новые силы. Подмазываться сейчас — дать лишний повод ощутить им свою правоту. Этого делать нельзя.

— А тебе не кажется, что капитану пора на покой?

У Шисуи нервно дернулась щека.

— С нами большинство. Я бы на твоем месте пересмотрел свои взгляды, — объявил Яширо, — и хорошенько подумал на чьей ты стороне, Шисуи Телесного Мерцания.

В глазах Шисуи в ответ вспыхнул шаринган.

— Вы меня шантажируете? — спросил он с вызовом.

Мужчины молчали и хмурились, сверля его взглядами, полными ненависти.

— Кажется, я ясно очертил свою позицию. Вы ошибаетесь, Яширо. Ваша политика погубит Учиха.

— Ты гений клана, — фыркнул Инаби. — Но сдается мне, что ты зазнаешься, Учиха Шисуи. Клан все еще чертовски силен, не так просто погубить его. Мы можем постоять за себя.

Шисуи плотно сжал губы.

Черт. Данзо был прав.

— Никогда бы не подумал, что юный Учиха Шисуи проявит трусость.

— Это не трусость, это здравомыслие! Как же вы не поймете?

— Значит, ты не с нами?

— Ни разу не с вами. Вы заблуждаетесь, и я очень надеюсь, что вы прозреете, пока не станет слишком поздно.

— Это взаимно.

Стиснув кулаки, Шисуи вышел из тени щели. Во мраке остались гореть красным три пары глаз. Шисуи давно подозревал, что радикалы недовольны решением Фугаку, но сейчас они решительно планировали его отставку.

Это плохо. Это очень-очень плохо.

Глава 24. Сюда нельзя, даттэбайо!

24

Хокаге сидел за столом в зале распределения миссий и, пыхтя трубкой, изучал свитки с заданиями. У него за спиной стоял Данзо. Шисуи показалось, или на непроницаемом лице лидера Корня пробилось тайное удовлетворение?

«Интересно, что эта старая хитрая крыса замышляет в этот раз?» — с тревогой подумал Шисуи.

Он поклонился Хокаге.

— Здравствуй, Шисуи.

Хирузен разложил по столу развернутые свитки.

— У вас есть миссия для меня, Хокаге-сама?

— Да. Ты отлично поработал… — он запнулся.

Хокаге не стал говорить при всех о тайной работе Шисуи в его Анбу, но эта короткая оборванная фраза как бы подразумевала, что отныне особые полномочия с Шисуи снимаются и он возвращается к регулярным заданиям.

— На границе с Туманом снова беспокойно, — подал голос Данзо. — В прошлый раз твоя команда справилась превосходно.

И тут Шисуи понял.

Чертов интриган. Я тебе мешаю, и ты решил меня услать куда подальше? Ч-черт… Как же невовремя.

— Шисуи, набери тех же чунинов и джонинов. Они сейчас работают в других командах, но нескольких дней тебе хватит, чтобы снова собрать свою команду и выступить к границе.

— Так точно.

— Что делать — ты и так знаешь.

Старик Хокаге скатал один из развернутых свитков и протянул его Шисуи.

— Здесь — более подробная информация. Просмотри на досуге.

— Хай.

****

Сараде было одиноко, и она все больше времени стала проводить с Наруто. Каким бы странным это ни казалось, но маленький Нанадайме был единственным человеком, с которым Сарада могла поговорить по душам. Саске относился к ней с легким презрением, бабушка и дедушка… были не теми людьми, с кем ей хотелось делиться своими переживаниями. С Изуми они помирились, но теперь у Сарады не возникало желания откровенничать с бывшей подругой. Дяди вечно не было дома, а Шисуи, при всем их тонком общении, не был «подружкой», чтобы забивать ему голову чепухой.

Обычно они договаривались с Наруто заранее встретиться где-то в деревне. Но у Сарады было свободное утро, и ждать полдня до назначенной встречи она не хотела, поэтому отправилась к Нанадайме домой. Где он живет, Сарада знала, вот только дома у него никогда не была.

Она постучала в дверь с табличкой клана Узумаки. В коридоре послышались шаги, дверь приоткрылась, и в щели появилась мордашка Нанадайме. При виде Сарады в его голубых глазах пробудился первобытный ужас, он мгновенно захлопнул дверь и защелкнул изнутри на замок.

— И как это понимать? — ошалело вымолвила Сарада.

— Сюда нельзя, даттэбайо! — воинственно ответил приглушенный голосок.

— На-аруто! Открывай, шаннаро! А то я выбью эту дверь к черту!

За дверью слышалось копошение. Видимо, Наруто колебался: лучше открыть замок и впустить ее или забаррикадироваться как следует. Наконец он определился, и дверь снова приоткрылась.

— Ты чего, Нанадайме?

— Э-э, ты только не ругайся, ладно?

— Хай-хай.

Он отступил в коридор, и Сарада настороженно вошла к нему в квартиру. Наруто спиной вдоль стеночки попятился к двери правой комнаты и исчез, пока она разувалась перед порогом. Сарада прошлась босиком по деревянному полу и заглянула в левую дверь.

Кухня.

«Боги…» — пронеслось в голове. Сарада открыла было рот, чтобы снова заорать, но вспомнила, что обещала не ругаться, и прикусила язык.

Стены небольшой кухоньки с метр над полом были облицованы деревянными панелями, выше — оштукатурены, но, видимо, когда-то очень давно: на них виднелись пятна жира и копоти у плиты, а возле окна по кромке стены отсырели и покрылись черным грибком. Над плиткой болталась приклеенная бумажка с надписью: «огненный…», но окончания видно не было — нижний край загнулся, скрывая оставшиеся иероглифы. Под единственным висячим ящиком в мойке кисла грязная посуда. Судя по всему, ее не мыли уже несколько недель. Из приоткрытого ящика под мойкой выглядывали цветастые пачки рамена быстрого приготовления.

На грязном холодильнике слева также были налеплены бумажки с надписями, а на морозилке лыбился большой