Я не знаю, чему так удивлена. В конце концов, Ричард не хотел бы, чтобы его жена работала, и уж точно не на него. У меня мелькает мысль, что она, возможно, устроилась на другую работу, но я знаю, что это невозможно, только не перед самой свадьбой. И я также уверена в том, что она не вернется на работу, когда они поженятся.

Ее мир начинает сжиматься.

Я должна до нее добраться. Она пригрозила позвонить в полицию, если я снова появлюсь у ее дома, но последствия, которых опасаюсь я, сейчас куда страшнее.

Я встаю и кладу письмо в сумку и рукой случайно касаюсь кошелька, в котором лежит фотография Герцога.

Я достаю маленькую цветную фотографию из пластикового окошка. На меня обрушивается волна ярости. Если бы Ричард оказался здесь сейчас, я бы подлетела к нему и вцепилась ему в лицо, осыпая его ругательствами.

Но силой воли я заставляю себя вернуться к столу охраны.

– Прошу прощения, – говорю я вежливо, – у вас не будет конверта?

Он молча протягивает мне конверт. Я кладу внутрь фотографию Герцога, потом роюсь в сумке в поисках ручки и нахожу только серый карандаш для глаз, которым и пишу на конверте: «Ричард Томпсон». Буквы, выведенные тупым карандашом с мягким кончиком, под конец становятся совсем неряшливыми, но мне все равно.

– Тридцать второй этаж. Я точно знаю, что он все еще здесь работает.

Охранник поднимает брови, но в остальном сохраняет невозмутимость, по крайней мере, пока я не выхожу на улицу.

Мне нужно идти в «Сакс», но, закончив там, я пойду прямо к квартире Эммы. Интересно, что она сейчас делает? Собирает вещи, готовясь к переезду? Покупает соблазнительную ночную рубашку в преддверии медового месяца? Пьет прощальный кофе с друзьями, обещая, что они будут продолжать все время видеться?

Я опускаю на тротуар левую ногу. «Спасти». Потом правую. «Ее». Я иду все быстрее и быстрее, слова эхом отзываются у меня в голове: «Спастиееспастиееспастиее».

* * *

Однажды я уже опоздала, в тот последний год жизни в доме женского университетского сообщества во Флориде. Больше это не повторится.

В ночь, когда пропала Мэгги, я пришла домой от Дэниэла, как раз когда мокрые хихикающие кандидатки, пахнувшие морем, вернулись в дом.

– Я думала, ты плохо себя чувствуешь! – завопила Лесли.

Я продралась через толпу кандидаток и пошла наверх в свою комнату. Я была в отчаянии, я ничего не соображала. Не знаю, что заставило меня оглянуться и всмотреться в лица девочек, пытавшихся вытереть друг друга полотенцами, которые кто-то швырял с лестницы.

Я резко развернулась.

– Мэгги.

– Она вот… она вот… – забормотала Лесли.

Два этих слова эхом повисли в комнате, пока смех постепенно становился все тише, а девочки шарили глазами по комнате, в поисках той, кого там уже не было.

История о том, что происходило на пляже, складывалась воедино из разрозненных фрагментов воспоминаний, искаженных алкоголем и шумным возбуждением, которое постепенно сменялось ужасом. Несколько студентов из мужского сообщества прокрались на пляж вслед за победным шествием девочек, привлеченные, вероятно, магическим свечением того розового лифчика в темноте. Кандидатки согласно инструкции должны были раздеться догола и искупаться в океане.

– Проверьте комнату! – закричала я президенту сообщества. – Я поищу на пляже.

– Я видела, как она выходила из воды, – все повторяла Лесли, пока мы бегом возвращались на пляж.

Мальчики последовали их примеру. Некоторые из них уже выскочили на пляж и под смех и улюлюканье схватили разбросанную одежду и размахивали ею, не собираясь возвращать голым девочкам. Это был розыгрыш, который мы не планировали заранее.

– Мэгги! – кричала я, пока мы неслись к пляжу.

Девочки тоже кричали, а некоторые из сестер, которые были одеты, гонялись за мальчиками. Кандидатки пытались прикрыться майками или платьями, которые парни роняли, убегая вглубь пляжа. В конце концов девочки снова завладели своей одеждой и побежали назад к дому.

– Ее здесь нет! – крикнула Лесли. – Давай вернемся в дом, вдруг мы разминулись с ней по дороге.

В этот момент я заметила на песке белую майку с вишенками и такие же шорты.

* * *

Вращающиеся красные и синие огни. Дайверы прочесывают дно, протянув сети. По волнам пляшет прожектор.

И вдруг – долгий пронзительный крик, когда из воды достают тело. Крик вырвался у меня из груди.

Полиция допрашивала нас по одному, скрупулезно восстанавливая картину произошедшего. Местная газета посвятила этому четыре страницы – статьи, вставки, фотографии Мэгги. Новостной канал из Майами прислал группу репортеров в наш дом и сделал репортаж о том, каким опасностям подвергаются студенты на вечеринках в честь приема в члены университетских сообществ. Я была менеджером по организации мероприятий; я была «старшей сестрой» Мэгги. Все эти подробности стали известны публике. Мое имя появилось в газетах. И фотография тоже.

Когда я думаю об этом, я всегда представляю себе, как худая веснушчатая Мэгги заходит подальше в океан, стесняясь своего тела. Заходит слишком далеко, пока уже не чувствует под ногами колышущегося песка. Над ее головой смыкается волна. Может быть, она кричит, но ее крик сливается с воплями остальных. Она глотает соленую воду. Она вертится, растерявшись, а вокруг только чернильная темнота. Она не видит. Она не может дышать. Следующая волна утягивает ее на дно.

Мэгги исчезла. Но, возможно, этого бы не случилось, если бы еще раньше не бросила ее я.

Эмма тоже исчезнет, если выйдет замуж на Ричарда. Она растеряет друзей. Она отдалится от семьи. Она потеряет связь с самой собой, как это случилось со мной. А потом все станет намного хуже.

«Спасти ее», – звучит у меня в голове один и тот же мотив.

Я захожу через вход для сотрудников и поднимаюсь на лифте на третий этаж. Люсиль складывает свитера. Из-за меня у нее не хватает рабочих рук, ей приходится делать мою работу.

– Я действительно очень сожалею, – я беру в руки стопку серого кашемира. – Мне очень нужна эта работа, я могу объяснить, что происходит…

Она поворачивается ко мне, и мои объяснения иссякают. Я пытаюсь разгадать выражение ее лица, с которым она меня разглядывает: недоумение. Она, наверное, думала, что я просто заберу чек и уйду? Взгляд ее задерживается на моих волосах, и я невольно заглядываю в зеркало, вдоль которого лежат свитера. Ну конечно, она удивлена; она знает меня только брюнеткой.

– Ванесса, это я сожалею, но я уже несколько раз давала тебе шанс.

Я собираюсь умолять дальше, но вдруг замечаю, что магазин полон покупателей. За нами наблюдают еще несколько продавщиц. Возможно, одна из них и рассказала Люсиль про платья.