Он опять подтянул к себе Ксению и не стесняясь облапал за сиськи.

— Ну-ка, пойдём-ка, поговорим, — ущипнул её за задницу и глянул на меня. Эта пламенная речь его явно возбудила. — Пока незваные гости уберутся, побуду с молодой женой.

— Володя, прекрати! — вырывалась она. Конечно, безрезультатно, когда он её в прямом смысле слова потащил из столовой.

— Да зачем в комнату, давай в ванную по старой привычке, — усмехнулась я.

— Володя, мне больно! — отбивалась Ксения.

— Ничего, потерпишь, — рычал он.

И хоть это было неприятно, что он трахал её сейчас во всеуслышание за стеной, но я испытывала что-то среднее между злорадством и удовлетворением, что эта потаскушка будет отрабатывать за богатую жизнь, к которой она так стремилась по полной. Я даже не погнушалась допить шампанское, мысленно подняв этот бокал за их «долго и счастливо». А жить он будет долго, а не те несколько месяцев, которые она надеялась потерпеть, уж я об этом позабочусь.

— Простите, я не знала про… увольнение, — в ответ на ритмичное кряхтение Пашутина, стуча каблуками, Юлька дошла до двери и с грохотом её захлопнула. — Старый козёл!

Она села на широкий стул с округлой спинкой и мягкими подлокотниками с ногами, подтянула к груди коленки и обхватила двумя руками.

И что-то было в её позе привычное и… обречённое.

— Он с детства так, да? — догадалась я, глядя как она невидяще и ненавидяще смотрит в пол.

— Всех подряд, ничуть меня не стесняясь, — вздохнула она и усмехнулась. — А эта сука в глаза ему улыбается, а сама ждёт не дождётся, когда он сдохнет.

— Он не сдохнет, — покачала головой я. — По крайней мере не так быстро, как она рассчитывает.

— Но вы сказали… — посмотрела Юлька на меня недоверчиво.

— Да, что диагноз надо подтвердить. Но его американские врачи ошиблись. Это не синдром Лея, — и я всё же достала из сумки бумаги. — Мне же не показалось? Ты расстроилась, что отец заболел?

— Он, конечно, козёл каких поискать, — скривилась она, качнув головой в сторону двери. — Но он мой отец. И… в общем, неважно. 

— Понимаю, — вздохнула я. И выдернула из папки лист, где чёрным по белому было указано, что не отец он ей вовсе. По крайней мере не биологический. Кинула в сумку и протянула остальное. — Держи. Тут указано что ещё может вызывать его недомогание, но всё это лечится.

— Значит, он не умрёт? О, господи! — выдохнула она. — А он же на эвтаназию собрался. В швейцарской клинике. Уже договорился.

— Так я и подумала, когда он сказал, что собирается уйти из жизни достойно. Поэтому и приехала.

— Простите его, — встала Юлия Владимировна, отложив бумаги. — Пожалуйста!

Я промолчала, глядя в её редкого орехового, золотисто-зелёного оттенка глаза. А она нет.

— И меня простите, пожалуйста. Клянусь, у нас ничего не было. Сейчас. Это то, что я сняла на свой телефон, — она достала новый смартфон, затыкала по клавишам. Я услышала, как у меня блякнуло входящее сообщение. А Юлька подняла глаза и теперь смотрела на меня не моргая. — Доза оказалась слишком высокой. Он вдохнул, просто вырубился и всё. А я затащила его на кровать и со злости на его телефон сняла дурацкое видео будто мы трахаемся. Но даже если бы не вырубился, клянусь, всё равно ничего бы не было.

— Тогда зачем? — едва сдержала я тяжёлый вздох.

— Потому что он назвал меня шлюхой. Он думал, что я ему изменила. А это не так. Я же вам рассказала, как всё было.

 — Только забыла сказать, что из всего этого правда, — усмехнулась я.

У меня ведь в сумке была ещё одна бумага, где образец ДНК Рената Алескерова не совпал с тем, что был обнаружен на её теле.

— Всё правда. Меня подставили. И я хотела, чтобы Верейский прочувствовал на себе каково это, когда попадаешь в такую ситуацию. И чтобы вы… тоже прочувствовали, как мне было больно, когда я увидела вас на свадьбе вместе. И это кольцо, — она отвернулась. — Простите.

— Тебя изнасиловал не Алескеров, Юля. И ты прекрасно это знаешь.

— Что?! — резко развернулась она, вытирая слёзы. — Нет! Нет, нет, нет. Это был он!

— Я разговаривала со следователем, — устало вздохнула я. — Криминалисты сравнили образцы. Не он. Так что заявить на него ты не сможешь. Да я думаю, ты и не собиралась. Иначе вряд ли бы стала с ним… — я развела руками, — ну, ты знаешь.

— Это всё дед, его дед. Ну, конечно, — заметалась она. — Помните, я говорила про него. Он же глава, — и она снова назвала аббревиатуру какого-то ведомства. — Это наверняка он заставил их подменить результаты, чтобы делу не смогли дать ход.

— Да причём здесь дед? — выкрикнула я. — Ты целовалась с Алескеровым как ни в чём ни бывало! На свадьбе! С человеком, который связал тебя, душил.

— Это от отчаяния. Просто от отчаяния, — развернулась она, заламывая руки.

— От какого отчаяния, Юля?!

— Мой бывший парень смотрел на вас так, — покачала она головой. — Я столько лет хотела увидеть такой взгляд на себе. А он… смотрел на вас.

Она сверлила меня глазами.

Да чтоб тебя! А Камиль?! Нет, она и правда была или сумасшедшей, или очень хорошей актрисой. И Павел был прав: найти правду в том клубке лжи, что она ежесекундно плетёт, просто непосильная задача. Но к чёрту её!

— Ждёшь, что я тебе отвечу?

— Да, — усмехнулась она. — Вы должны сказать: утрись, сука! Он мой. А будешь лезть, умоешься кровавыми слезами. По крайней мере я сказала его бабе именно так. А потом бросила её одну на вертолёте.

— Фу, как некрасиво, — скривилась я. — Девочка, наверно, пострадала.

— Не сильно. Только ходила потом долго к психологу. И у неё там теперь какая-то фобия, из-за которой она сниматься не может. А она была актрисой.

«Совсем как ты!» — так и хотела вставить я.

 — Но за лечение заплатил мой отец. А ещё он до сих пор думает, что я из-за него её чуть не утопила. Он ведь жениться на ней собрался. А она сбежала с Верейским. Вернее, Верейский её увёл. Так что вы, если что, присматривайте за ним, он не такой белый и пушистый, как кажется.

— Вот спасибо, что предупредила.

Сука! Лживая сука! Да твой отец точно знал, что так ты добивалась Верейского.

— Да, и ещё. Ксеньку он тоже трахал, ваш Верейский. Там же, на Антибе, — улыбнулась она. Конечно, гаденько.

Вот же дрянь, а! Ну, дружить я с ней, конечно, и не собиралась. А вот в долгу сейчас остаться было бы нехорошо.

— У тебя всё? — я достала из сумки лист с результатами ДНК.

— Ах, да! Вы же сказали у вас для меня тоже подарочек. Это он?

— Ага. Держи! — протянула я бумагу. — И, если в очередной раз тебе захочется сунуться в жизнь Верейского, в нашу жизнь со своими советами или проблемами, просто вспомни, что я это знаю.