Миа еще чуть-чуть постояла, потирая подушечками пальцевгрубую пряжу рубашки чуть повыше самого большого кровяного пятна, над левойгрудью. Снять рубашку через голову. Вывернуть наизнанку! В вестибюле у неевозникали разные мысли (достать из кармана черепашку, вырезанную из слоновойкости, загипнотизировать людей в магазине, возможно, была единственной, которуюона могла реализовать на практике), но надеть ту же рубашку, только изнанкой кверху… нет до этого она не додумалась. Еще одно доказательство того, что онаедва не впала в панику. Но теперь…

Нужна ли ей Сюзанна на то короткое время, которое предстоитпровести в этом запруженном людьми, сбивающем с толку городе, таком непохожимна тихие комнаты замка или пустынные улицы Федика? Только для того, чтобыдобраться до пересечения Шестьдесят первой улицы и Лексингуорт?

«Лексингтон, — поправила женщина, соседка по телу. —Лексингтон-авеню. Ты никак не может этого запомнить, так?»

Да. Да, она не могла запомнить. И, собственно, почему она немогла запомнить такую ерунду? Возможно, она не бывала в больше-чем-доме, небывала ни в больше-чем-доме, ни в никаком доме, но ведь она далеко не дура.Тогда почему…

«Что такое? — спросила Миа. — Чему ты улыбаешься?»

«Ничему», — ответила другая женщина… но продолжалаулыбаться. Просто лыбилась. Миа чувствовала, что лыбилась, и ей это определенноне нравилось. Наверху, в номере 1919, Сюзанна кричала на нее в ужасе и ярости,обвиняла в том, что она, Миа, предала мужчину, которого любила Сюзанна, закоторым шла. И действительно, этого хватило, чтобы Миа стало стыдно. Чувствоэто не доставило ей никакого удовольствия, но она бы предпочла, чтобы женщина,делящая с ней тело, визжала, плакала, сходила с ума от горя. А улыбка еенервировала. Эта коричневокожая женщина пыталась обвести ее вокруг пальца,возможно, уже обвела. Такого, понятное дело, быть не могло, она же находитсяпод защитой Короля, но…

«Скажи мне, чего ты улыбаешься?!»

«А, не обращай внимания, — ответила Сюзанна, толькоинтонациями она больше напоминала другую, которую звали Детта. Вот ее Миатерпеть не могла. И даже немного побаивалась. — Просто был такой типчик, звалиего Зигмунд Фрейд, сладенькая… похотливый козел, но не дурак. Так он сказал,если человек всегда что-то забывает, причина, возможно, в том, что ему хочетсяэто забыть».

«Это глупо, — холодно ответила Миа. В этот момент открыласьдверь и в туалет, в одной из кабинок которого они вели этот мысленный разговор,вошли две женщины, нет, как минимум, три, может, и четыре, щебечущие на птичьемязыке и смеющиеся так громко, что Миа аж скрипнула зубами. — Почему у менядолжно возникнуть желание забыть место, где они ждут, чтобы помочь мне родитьмоего ребенка?»

«Ну, этот Фрейд… умненький, курящий сигары, похотливый козелиз Вены… он говорил, что под нашим разумом есть еще один разум, он называл егобессознательным, или подсознанием, или как-то еще. Я не утверждаю, что так онои есть, но вот он утверждал».

(«Продержись день», — сказал ей Эдди, это она знала точно,вот она и делала, что могла, надеясь, ее старания не приведут к тому, что кроменее, погибнут еще и Джейк, и Каллагэн).

«Старый козел Фрейд, — продолжила Детта, — он говорит, чтово многих аспектах подсознание и бессознательное умнее того разума, чтонаверху. Докапывается до истины быстрее, чем верхний разум. И, возможно, твоеподсознание понимает, о чем я тебе постоянно толкую, понимает, что твой другСейр на самом деле лживый сукин сын, который собирается отнять у тебя твоегоребенка, а потом… ну не знаю, порубить его на куски и скормить его вампирам. Тыже понимаешь, такое блюдо придется им по вку…»

«Замолчи! Заткни свою лживую пасть!»

У раковин одна из женщин засмеялась так пронзительно, чтоМиа почувствовала, как ее глаза завибрировали, грозя обратиться в жидкость ивытечь на щеки. Ей хотелось выскочить из кабинки, схватить этих женщин заголовы и двинуть мордой в зеркало, раз, другой, третий, снова и снова, покакровь не забрызгает стену до самого потолка, а мозги…

«Нервы, нервы», — откликнулась женщина из тела, теперь вродебы Сюзанна.

«Она лжет! Эта тварь ЛЖЕТ!»

«Нет, — ответила Сюзанна, и от убежденности, которая звучалав этом коротком ответе, сердце Миа пронзила стрела страха. — Она говорит, чтодумает, это точно, и она не лжет. Давай Миа, выворачивай рубашку наизнанку».

С завершающим взрывом смеха птицеженщины покинули туалет.Миа сняла рубашку через голову, обнажив груди Сюзанны, цвета кофе, в которыйплеснули капельку молока. Ее соски, всегда не больше вишенки, теперь заметноувеличились. Соски, ждущие, когда же их охватит крохотный ротик.

И действительно, на внутренней стороне рубашки кровяныепятна едва просматривались. Миа надела ее, потом расстегнула джинсы, чтобызасунуть подол внутрь. Сюзанна уставилась на свой живот, чуть повыше островкалобковых волос. Тут ее кожа цветом напоминала молоко, в которое добавили чуть —чуть кофе. А далее начинались белые ноги женщины, с которой она встречалась вгалерее замка. Сюзанна знала, спусти Миа джинсы пониже, она бы увиделапоцарапанные голени, которые ужа лицезрела, когда Миа, настоящая Миа, смотрелаиз Дискордии на красное зарево, поднимающееся над замком Короля.

Увиденное ужасно испугало Сюзанну, и очень быстро (на этоушло не больше мгновения) она поняла причину испуга. Одно дело, если бы Миазаменила только части ног, которые потеряла Одетта Холмс после того, как ДжекМорт столкнул ее под колеса поезда подземки. Но белыми были и ее бедра, да инижняя часть туловища изменила цвет. Что за странная ликантропия [75]?

«А началось все с кражи ребенка, — весело воскликнула Детта.— Скоро у тебя будет белый живот… белые груди… белая шея… белые щеки…»

«Перестань», — осадила ее Сюзанна, но когда Детта Уокерприслушивалась к ее требованиям? Ее или кого — то еще?

«А потом, напоследок, и твои мозги станут белыми, девочка!Они станут мозгами Миа! И разве это будет несправедливо? Отнюдь! Ты полностьюпревратишься в Миа! И на тебя наплюют, если ты вдруг захочешь сесть за руль!»

Потом бедра скрылись под подолом рубашки, Миа застегнуладжинсы, села на сидение унитаза. Перед глазами оказалась надпись на двери:«БАНГО СКАНК ЖДЕТ КОРОЛЯ».

«Кто такой Банго Сканк»? — спросила Миа.

«Понятия не имею».

«Я думаю, — слова давались нелегко, но Миа выдавила их изсебя. — Я думаю, что должна поблагодарить тебя».

Сюзанна ответила без малейшей заминки: «Поблагодари меняправдой».