Я сказал понимающе:

- У живых всегда есть шансы на демократию при новом витке… Хотя если человек живет честно, чего ему страшиться Большого Брата? Пусть смотрит. И присматривает.

- Ваши слова да в уши бы нашим политикам, – сказал он.

- Буду сообщать о всех подвижках, - пообещал я.

- Машину за вами закрепить?

- Неплохо бы, - ответил я осторожно, - но шофер без надобности.

Он ухмыльнулся.

- Ждет на стоянке аэропорта. Вот ключ. Тесла последней модели.

- Справлюсь, - пообещал я.

Мы вышли из здания аэропорта, минуя таможенный контроль, он провел меня на стоянку, там элегантный автомобиль узнал нас издали и бойко выбрался навстречу, распахнул обе двери.

- Ладно, - сказал Дуайт, - подвезете меня малость… Вы тоже ломаете, как я понимаю, голову над загадкой вируса?

- Именно над загадкой, - подтвердил я. – Операция идет по двум направлениям: одна группа изо всех сил работает над сывороткой, а другая ищет того, что сделал вирус. От него можно быстрее узнать, как создать антивирус и выпустить над Америкой.

Он пробормотал:

- Удалось бы…

Я сел за руль, Дуайт занял правое кресло и поинтересовался на всякий случай:

- Главное, не задавите кого-нить. Все остальное улажу.

- Я знаком с правилами в Штатах, - ответил я. – Вы где ищете создателей вируса, у себя или в ЮАР?

Его лицо потемнело, ответил после короткой паузы:

- Везде. А это значит, найти очень непросто.

Я высадил его возле офиса одного из респектабельных зданий с вывеской насчет международной торговли, знаю какая это торговля, но тут же выбросил из головы, сосредоточившись на маршруте.

Небольшой изящный домик посреди ухоженного участка оказался точно там, где и указал навигатор. Я вышел из авто, коснулся сенсорной панели домофона, через минуту на крохотной экранчике появилось миловидное лицо очень немолодой женщины.

- Слушаю, - произнесла она нейтральным голосом.

- Доктор Владимир Лавронов, - представился я. – Коллега вашего мужа, профессора Вардена. Хотя мы и по разные стороны планеты…

Она улыбнулась.

- Заезжайте. Коллегам он всегда рад, а не любит только коммивояжеров и журналистов.

Я вернулся в авто, ворота раздвинулись, пропуская на крохотный пятачок, где могут разместиться всего две машины, да и то впритык. Небогато живет профессор Варден, звезда мировой генетики прошлых лет.

Хотя домик уютный, милый, сад ухоженный, газон идеально ровный, а система автоматического полива работает не по-русски скупо и экономно, выбрызгивает тоненькие струйки через длинные интервалы.

В проеме распахнутой двери появился высокий сутулящийся мужчина с тростью в руке, седой блондин с широкими залысинами, голубоглазый и широкий в плечах. Я сам не сказал бы, что ему девяносто один год, если бы не держал перед глазами его досье.

Я сказал с нижней ступеньки крыльца:

- Доктор Варден, меня зовут Влад Лавронов, мы с вами публиковались в Сайанс Натюр, хоть и не в одном номере…

Он продолжал всматриваться в мое лицо.

- Никогда бы не подумал, что вы так молоды, но я запомнил ваше фото… Прошу вас в дом, мистер Лавроноф.

Он протянул мне руку, дряблую и с отвисающей кожей, я взял с осторожностью, рукопожатие слабое, что говорит о проблемах с сердцем, сказал с чувством:

- Вы живая легенда, доктор Варден!.. Вашу статью о самовосстановлении аксонов мы зачитали до дыр, я был тогда на первом курсе. Ваша работа стала классикой!.. Для нас превратилась в платформу для прыжка дальше и выше…

Он проводил меня в гостиную, малоформатную, но милую и уютную, люди науки никогда не заботились о просторах и размерах жилища, все мы живем в лабораториях, а в эти норы всего лишь возвращается отоспаться перед новым рывком.

Я опустился по его жесту в кресло. В двух шагах стол с работающим сбоку компьютером, а на столешнице небольшой экран, где сразу узнал характерную модель перепутанных актиновых филаментов.

- Это из работ Брайана Кенделя? – спросил я. – Он как раз занимается сейчас ими…

Он проследил за моим взглядом.

- Тоже следите за его трудами?

- И за его тоже, - ответил я. – Сейчас просто взрыв новых открытий в нейрохирургии и генном моделировании. Прекрасное время! Наше.

- Прекрасное, - согласился он. – Кофе?

- Да, - ответил я, - с удовольствием. Спасибо, это очень кстати.

Миссис Варден неслышно вошла в комнату, почти такая же немолодая, как и ее муж, хотя знаю, третья жена и намного моложе. Двух предыдущих, как было сказано, забрал Господь. Варден на этот ответил благочестиво, что он живет по Божьим заветам: Бог берет, берет и он, потому каждая жена была моложе предыдущих на десять лет, что объяснимо, люди нашей профессии живут дольше и работоспособность вместе с моложавостью сохраняют практически до самого конца.

Я следил, как она ловко наливает привычными движениями нам в чашки кофе, достаточно крепкий, судя по цвету, ароматный и с пышной пенкой.

- Спасибо, - сказал я повернул голову к Вардену. - За новостями не следите?

Он покачал головой.

- В мое время журналисты были сдержаннее.

- Меньше врали?

- И не так явно… передергивали.

- Врут много, - согласился я. – Хотя зачем? И так каждый день все кошмарнее… Одна эта африканская чума чего стоит!.. Миллиард человек как языком слизнула… Не таким рисовали наше время мечтатели прошлых веков.

Он сказал невесело:

- И снова все началось с моей многострадальной Оранжевой республики… Там появился первый человек, так он и окончил свое существование.

- Зато помеси с неандертальцами, - сказал я бодро, - подхватили знамя цивилизации!.. Хотя, конечно, чудовищная катастрофа началась не с этой чумы, а с того натиска мировой общественности, что уничтожило вашу процветающую страну. Мне кажется, вы тогда сопротивлялись недостаточно активно.

Он посмотрел в изумлении.

- Похоже, вы не курсе. Ах да, вы тогда были совсем ребенком… Все страны Европы и США требовали отмены апартеида и передачи власти черным!.. Да что там Европа и США, даже СССР и Китай были с ними заодно!..

Я поморщился.

- А что вам те санкции? У вас все было…

Он ответил очень мягко, но прозвучало это так, словно отрезал по-живому:

- Все?.. Это вы, русские, можете такое пережить, у вас своя цивилизация, а для нас было тяжко чувствовать, что нас отрезали от цивилизованного общества!.. Такое для нас намного тяжелее, чем экономические санкции.