– А в чем?

– Я песню сочинил. Будете слушать?

– Будем, – вставил Морис, – я сейчас гитару принесу.

– Шур, – притворно вздохнула Мирослава, – вы с тетей Викой непредсказуемые.

– Это потому, что мы творцы, – важно сказал Шура, принимая гитару от вернувшегося Миндаугаса.

Пальцы Наполеонова ласково пробежали по струнам, он откашлялся и запел:

– Странно, что ты не влюблен в нее, – тихо проговорила Мирослава, когда он умолк.

– Почему странно?

– Она вдохновила тебя на песню.

Шура пожал плечами.

– Ничего в этом нет странного, – заметил Морис, – Пушкин тоже не был влюблен в Анну Керн.

– Ну, это еще бабушка надвое сказала, – усмехнулась Мирослава.

Ни один из присутствующих мужчин не рискнул ей возражать.

– И потом, – улыбаясь, проговорила Волгина, – я бы на твоем месте посвятила эту песню нашей Люси.

– Стефанович? – изумился Шура.

– А почему бы нет.

Наполеонов в ответ неопределенно хмыкнул.

После завтрака Мирослава, прихватив составленный Волоокой фоторобот, решила заново обойти квартиры подъезда, где был найден Воронков Геннадий Осипович. Во время их с Морисом обхода кого-то могло не быть дома, а кто-то, может быть, плохо пригляделся.

Начала она с самого верхнего этажа. Удача улыбнулась ей в третьей по счету квартире. Дверь детективу открыла симпатичная молодая женщина в легком ситцевом халатике на голое тело и ярко-красных шлепках с меховым помпончиком на босу ногу.

Детектив с удовольствием оглядела открывшую ей дверь барышню и, улыбнувшись, представилась:

– Частный детектив Мирослава Волгина.

– Лена Крылова, – улыбнулась в ответ девушка.

– Вы не поможете мне?

– С удовольствием. Только что стоять в дверях, проходите.

Лена почти что схватила несколько оторопевшего детектива за руку, втащила в коридор, захлопнула ногой дверь и потащила Мирославу дальше. Вскоре они оказались на кухне.

– Я чай пью, – сказала Лена и тотчас бухнула перед Мирославой большую чашку, разрисованную луговыми травами и бабочками.

В чашке плескался ароматный чай.

– Вспомнила! – сказала Мирослава.

– Что?!

– Фильм «Чапаев»! Там Василий Иванович Чапаев выступает перед бойцами: «Знаете, какой я у вас командир? Приходи ко мне в ночь – за полночь. Я чай пью, садись ты чай пить. Я обедаю, садись ты обедать…»

Обе девушки одновременно расхохотались.

Потом Лена стряхнула кончиками пальцев слезинки с ресниц.

– Ну нет, я, конечно, не Чапаев. Но если я пью чай…

– Садись и ты чай пить, – подхватила Мирослава.

– Получается, что так, – снова засмеялась девушка.

Чай они все-таки попили, и Мирослава положила перед хозяйкой квартиры фоторобот.

– Что это? – спросила Лена.

– Изображение подозреваемой.

– Да ладно, – отмахнулась Крылова, – хотя погодьте, я скажу вам, что это.

– И что же? – заинтересовалась Волгина.

– Это шарж на мою бывшую преподавательницу. Но какой-то недобрый.

– Да?

– Точно, точно!

– А преподавательница ваша добрая?

– Ну конечно! И очень отзывчивая. Взять хотя бы мою недавнюю печаль…

– Нельзя ли подробнее?

– Меня парень бросил. Я была в отчаянии. Позвонила Вилене Андроновне. Так она сразу же забросила все дела и приехала меня утешать.

– Вилена Андроновна ваша бывшая преподавательница?

– Ну да.

– А как ее фамилия?

– Оседлова. А что?

– Ничего. Значит, она приехала к вам и утешила!

– Представьте себе, утешила.

– Чем?

– Ну, – замялась Крылова.

– Это что-то секретное?

– Нет, наоборот, широко известное.

– Наверняка Вилена Андроновна сказала вам, что все мужики сво… и не стоит убиваться хоть о ком-то из них.

– Ну, примерно так, – смущенно улыбнулась Лена.

– А сама ваша преподавательница, небось, живет в счастливом браке, окруженная детьми и внуками? – подмигнула ей Мирослава.

– Да что вы! – воскликнула Лена. – Вилена Андроновна одинокая. Она вообще замужем никогда не была.

– Так, понятно. Не помните, в какой именно день она у вас была?

– Почему это не помню. – Крылова назвала число.

– А в каком часу Вилена Андроновна вас покинула?

– Точное время я не помню, но до того, как в подъезде поднялся шум-гам.

– Какой шум-гам?

– Разве вы не знаете, что у нас в подъезде мужика убили? Вот именно в этот день. Я еще тогда, помню, порадовалась, что Вилена Андроновна ушла до того, как его убили. А то у нее сердце слабое.

– А откуда вы знаете, что она ушла до того?

– Разве это непонятно? – округлила глаза Крылова. – Если бы он там лежал, то Вилена Андроновна рядом бы легла!

– Что?!

– В том смысле, что сознание бы потеряла! Вон Алка, молодая, здоровая, и то в обморок бухнулась. А у Вилены Андроновны сердце слабое. Я же вам только что об этом говорила!

– Да, я помню. Спасибо. Вы нам очень помогли.

* * *

Вилена Андроновна стояла у окна и смотрела на закат. Она думала о том, как часто в этой комнате ей хотелось во время бессонных ночей выть от тоски и одиночества. Она мечтала о сильных руках, жадных губах и горячем мужском теле. Что они все могут знать о том, каково это – быть женщиной, которой пренебрегли, которую никто никогда не любил. Вилена не заметила, что кусает губы до крови. Она не могла остановиться. Она так долго ждала, надеялась, что появится Он и все у нее будет. Как же она изголодалась по любви, так и не вкусив ее.

Ни сотрудники полиции, ни частные детективы ничего не знали о мыслях одинокой женщины… Они просто шли по следу. Не зря же их называют ищейками.