Что ж, она продолжит его дело. Дело не умрет вместе с ним. Она выполнит свой долг перед ним, перед его памятью.

Она долго оплакивала Илью. Но горе, как и слезы на глазах, высохло. Она смирилась с утратой.

Единственной ее отрадой на этом свете стал маленький Дениска. Его она нарекла в честь своего брата. Очень надеялась, что не покойного.

1

С домом, где засели «чехи», он справится в два счета.

Ловко лавируя в развалинах жилых строений, в темноте, он подобрался поближе, проник в подвал. Вот тут-то и таится опасность.

Подвалы домов, пробитые в стенах на уровне земли амбразуры – все это помогало чеченцам уцелеть под мощным артиллерийским огнем федералов. Трудно, почти невозможно выбить их в бою из этих подвалов.

Но сейчас боя нет. И все боевики перебрались на верхние этажи дома. Они умели не только воевать, но и отдыхать.

На это он и рассчитывал.

Он умел двигаться по-кошачьи бесшумно. Даже запахом себя не выдавал – это благодаря специальной аэрозоли.

Ага, вот, кажется, кто-то ворохнулся. Все, пора из кошки перевоплощаться в тигра. Но только не рычать.

Тишину нарушил только тихий хруст сломанной шеи. Он аккуратно уложил на холодный бетонный пол мертвое тело «чеха».

Так, кажется, больше никого нет. Но это только пока так.

Он быстро снял с плеч тяжелый ранец, извлек четыре брикета пластиковой взрывчатки. Один прикрепил к потолку. Несколько шагов вперед, и точно так же прикрепил следующий. Стоп, все четыре шашки закреплены в правильном порядке. А теперь пора уносить ноги.

Скоро он оказался на безопасном от дома расстоянии. Где-то поблизости рыскают вражеские патрули. Но для них он невидим. Что-что, а маскироваться он умеет.

Он достал пульт дистанционного управления.

«Нажми на кнопку – получишь результат».

И его мечта осуществилась. В пламени огня, со страшным грохотом здание разлетелось как карточный домик.

Все о'кей! Теперь превращаемся в камень и лежим, пока все не утихнет. Вот и место подходящее под завалившейся стеной. Как будто специально для него образовалась эта глубокая ниша. Надо будет, пролежит в ней, не шелохнувшись, хоть неделю, хоть месяц. Но до столь долгого срока дело, конечно, не дойдет. Часа три-четыре пролежит, ну, может, чуть больше.

Но что это?

«Чехи» появляются перед ним словно из-под земли. Среди боевиков он заметил нескольких арабов. Он явно видит их смуглые лица. А ведь ночь, темно вокруг.

Они приближаются к нему неторопливым шагом. И не стреляют.

Делать нечего, придется принимать бой.

Он занял удобную для стрельбы позицию, взял на изготовку автомат с подствольником, быстро прицелился. Открыл огонь на поражение, бил короткими очередями.

Он видел: пули насквозь прошивают тела наступающих. Но тем хоть бы хны. Только усмехаются. Он запустил гранату. Она угодила прямо в голову одному арабу, взорвалась, снесла ему верхнюю часть туловища. Но нижняя – что за дьявол! – продолжала идти вперед. И все так же быстро.

Он разрядил один магазин, второй, взялся за третий. Сколько бы ни стрелял, ни одного поверженного врага. Ну почему они не падают? Зомби они все, что ли?

А враг уже совсем близко. Обступили со всех сторон. И никуда от них уже не деться.

Он осмотрелся по сторонам, грубо выругался. Еще бы, десятка два автоматов, и все наведены на него.

«Мать твою!..»

Грохот «калашниковых» взорвал пространство. Сотни пуль врезались в его тело. Адская боль вырвала изнутри громкий крик.

– А-а-а! – заорал он и... проснулся.

Вокруг стояла тишина. Ее нарушал только убаюкивающий перестук колес.

Поезд шел на полной скорости. За окнами и в купе темно.

– Эй, что с вами? – послышался чей-то встревоженный женский голос.

Денис отер со лба испарину и всмотрелся в темноту. На противоположной стороне купе увидел белеющую простыню. Под ней кто-то лежал. И этот «кто-то», конечно же, женщина, и похоже, совсем молодая.

Она приподнялась на локте, прижимая к груди край простыни. Вероятно, она лежала без одежды.

– Да так, ничего, – вяло отозвался он. – Обыкновенный кошмар.

Спать он укладывался в одиночестве. А проснулся уже рядом с соседкой по двухместному купе. До Санкт-Петербурга почти неделя пути. И он не пожалел денег на место в спальном вагоне. Хоть какое-то, но удобство.

– Вы меня так напугали.

А спутница его, похоже, не прочь пококетничать. Голос у нее такой игривый, волнующий.

Интересно, она красивая?

Почти два года у него не было ни единой женщины. А ведь плоть, она требует своего.

Служить Денис попал в Дальневосточный военный округ, сначала в воздушно-десантную часть. Но приехал специалист из главного разведуправления и после скрупулезного отбора его и еще трех пареньков забрал с собой.

И началась каторга, после которой ад мог показаться раем. Долгосрочный курс подготовки в учебном центре выжал из него все соки, сделал из него какого-то двуногого монстра, машину для проведения разведывательно-диверсионной работы.

Он числился на хорошем счету, и ему настоятельно рекомендовали остаться на контрактную службу. И он согласился.

А спустя полтора года грянула Чечня. И его группу бросили в Грозный. Денис рассуждал так: чеченцы отстаивают свою независимость. Ну не нравится им быть под Россией. Хотят отделяться, так и пусть себе катятся ко всем чертям. Зачем их удерживать силой?

Он был чужд великодержавного шовинизма, поэтому какой-то частью своей души даже поддерживал их. Но тем не менее готов был воевать с ними, убивать. Раз уж оказался в пекле событий, то принимай закон войны во всей его красе. Не убьешь ты – убьют тебя. Все просто.

А он хотел жить. Поэтому убивал. Но одновременно с этим бился головой о стену, пытаясь расторгнуть контракт. И, как это ни странно, это ему в конце концов удалось.

Воевал он не так уж долго. Всего три месяца. Однако и за это время успел получить бесценный опыт ведения диверсионно-подрывной работы в каменных джунглях большого города. До блеска отшлифовал мастерство профессионального убийцы-невидимки.

Он не искал для себя славы, не нарывался на подвиги. Все, что он делал, имело один-единственный смысл – уцелеть в этой никому не нужной войне. И он выжил.

В Санкт-Петербург, как известно, ближе ехать прямо из Чечни, но это если делать все по уму. А если все через задницу? Короче говоря, пришлось ему ехать обратно во Владивосток, а уже оттуда – в обратный конец, к Балтийскому морю.