Петухов подошел к одностороннему стеклу и стал причесываться. Шабанов хорошо видел его красное, искаженное гневом лицо. Он вышел из-за перегородки.

— Вот, товарищ майор, видали дебошира? — пожаловался Петухов.

— Дежурный где? — спросил Шабанов. — Вы что здесь суд Линча творите?

— Капитан Федосов в туалете, — сбавил тон Петухов. — Так он же сам напросился!

— Достань документы, — приказал Шабанов. — Посмотрим, что это за птица…

Петухов полез за отворот шинели, повозился, вытащил удостоверение, посмотрел, присвистнул:

— Ничего себе! Это заместитель городского военкома! Полковник Васильев…

Руки и ноги у полковника затекли, и он стал кричать:

— Развяжите меня, козлы, я больше не могу!

— Это тебе будет стоить больше, чем раньше, — сказал Петухов.

Тут появился Федосов с красной повязкой дежурного на рукаве.

— Я вас, козлы, завтра всех уволю!

— Что тут случилось? — спросил дежурный.

Петухов ввел его в курс дела, сгустив краски так, что получалось, будто полковник чуть не лишил его жизни.

— Что мне с ним делать, — спросил дежурный у Шабанова.

— Пускай сначала очухается, а потом посмотрим. Если не раскается, сдадим в военную прокуратуру. Только развяжи его. Будет буянить, наденьте браслеты, как положено. А я у себя.

Он поднялся в кабинет.

Через пару часов полковник стал приходить в себя. Постепенно возвращалось сознание, и он начал понимать, что с ним происходит.

— Кто у вас здесь старший? — вдруг совершенно нормальным голосом сказал он. — Я с ним могу поговорить?

— Протрезвел, выходит? — злорадно спросил Петухов. — Скоро будешь с министром обороны говорить. Он лично выслал машину по твоей просьбе!

— Позовите старшего! — настаивал замвоенкома.

Шабанов спустился вниз.

— Я полковник Васильев, зам городского военкома…

— Я знаю, — кивнул Шабанов. — У нас ваши документы.

— Ах, да… Я здесь много дров наломал?

Шабанов кивнул.

— Вполне достаточно, что быть уволенным из вооруженных сил. Оскорбление сотрудников, помощника дежурного вы ударили по лицу. В принципе, это статья. Но военнослужащие не входят в нашу компетенцию, поэтому мы позвоним в военную комендатуру и передадим им вас вместе со всеми материалами.

— А если я возмещу ущерб? — испуганно спросил полковник. — Три штуки баксов вас устроят?

Шабанов молчал.

— Пять!

— Пять штук и джентльменский набор дежурной смене. Водка, закуска, минералка. Чтобы компенсировать моральный вред.

— Хорошо. Но мне надо позвонить жене. Она все принесет.

Шабанов на миг задумался, потом вернул задержанному телефон.

— Звоните.

Полковник трясущимися руками набрал номер.

— Люся, это я…

— Ты где, — очевидно спросила жена.

— В милиции. Залетел по-пьянке. У нас же был банкет…

— И ты опять нажрался!

— Об этом потом! Бери пять тысяч баксов. Десять бутылок водки, две-три бутылки минералки и к этому закуску. И вези в Центральный райотдел. Ты меня поняла?

Через час полковник Васильев вышел из райотдела в сопровождении жены и поехал домой. Сержант Петухов проводил их до выхода и пожал полковнику руку в знак полного примирения и прощения обид.

День заканчивался. Шабанов сидел в кабинете. Настроение у него было плохим. Сегодня все шло кувырком, сколько потрачено нервов… Надо как-то восстановиться. Но как? Пить он в последнее время избегал. Как бы опять не сорваться. Впрочем, есть и другие методы…

Шабанов придвинул внутренний телефон, набрал номер.

— Ефанова слушает, — четко раздалось в трубке.

— Зайди ко мне, — сурово сказал он.

— Иду.

Через пару минут в дверь постучали.

— Разрешите?

Следователь Ефанова была в форме: китель с погонами старшего лейтенанта, юбка, синяя рубашка с черным галстуком, напоминающим бабочку с обвисшими крыльями, черные туфли на низком каблуке. Китель застегнут, волосы собраны в тугой узел. Не придерешься!

— Докладывай, что у тебя с делами? Сколько думаешь направить в суд? Как со сроками?

— Нормально вроде…

Он заглянул в контрольный график. Выход у нее был маленький, а по двум делам сроки истекали.

— Что же тут нормального? Дела волокитишь, приостанавливаешь, в суд не направляешь! По Китайцеву уже срок подошел, по Волобуеву пять дней осталось. А еще двадцать восемь дел лежат без движения! Это нормально, по-твоему?!

— Китайцева я закончила, сегодня составлю обвинительное, подошью, и завтра уйдет… — начала оправдываться подчиненная. — И по Волобуеву осталось только экспертизу получить и допросить двух свидетелей, за пять дней все успею…

— Последнего момента ждать не надо! Хочешь оправдательный приговор получить? Почему ты никогда ничего не успеваешь?

— Вы ведь знаете, то дежурства, то…

— Пьянки-гулянки. Да?

Она молчала.

— Вот с Сытниковым ты все успеваешь. И даже сделать ему минет успеваешь, а вот делать работу, за которую получаешь деньги, не успеваешь. Так получается?

— Я после того случая с ним больше не имею никаких дел.

— А что так?

— Да пошел он…

— Ладно, не о нем речь! Вот смотри — из прокуратуры представление на тебя пришло!

Шабанов осторожно, за уголок, поднял листок бумаги, будто он был пропитан контактным ядом.

— Низкое качество следствия, волокита… Зам прокурора требует принятия мер.

— Ой, вот я попала! — Ефанова опустила голову и принялась носком туфли чертить на полу какой-то иероглиф.

Выглядело это как-то неестественно. Шабанов понял, что сейчас она не живет, а играет роль испуганной и покорной сотрудницы, которая полностью отдается на волю начальника.

— Что мне с тобой делать? Что мне отвечать прокурору, как ты думаешь?

— Я не знаю…

— То ты не знаешь, это ты не умеешь. А я сижу здесь с утра до ночи, вас прикрываю, нервы на взводе… Минеты ты хоть хорошо делаешь, а?

Невидимый иероглиф стал замысловатей. Ефанова бросила на начальника быстрый взгляд исподлобья.

— Это все умеют…

— Ну, и хорошо. Тогда пойди, запри дверь. Мне тоже иногда нужно расслабиться…

Она щелкнула замком, подошла и привычно опустилась на корточки. Шабанов вжикнул «молнией», она ловко нырнула прохладной ладошкой внутрь и привычно извлекла то, что требуется. Рот у нее был влажный и жадный.