Менестрель бренькнул струнами:

— Шесть?

— Ты понял? — Оливер повернулся ко мне встревоженным лицом.

Я похолодела.

— Станислас, дружище, ты плохо видишь?

— Не ожидал, что мою страшную тайну так быстро раскроют. — Он жалко улыбнулся. — Да, я слеп почти как крот, не могу рассмотреть монеты под ногами. Как ты понял?

— Видел, как ты машешь палкой, — хмыкнул Оливер. — Один из моих покойных дядей, которого отравили, ослеп незадолго до последнего путешествия в чертоги Спящего, подозреваю, что вследствие яда. Вот он примерно так же не знал, куда колоть и кого рубить. Что будем делать? Ни одного ратного экзамена наш доремарец не выдержит. Еще хорошо, если не пульнет стрелой в почтеннейшую публику.

— Наша проблема обширнее. — Я присела рядом со Станисласом. — Для экзамена по арифметике придется сначала прочесть задание, написанное на доске, доска будет одна на всю залу, от первого ряда до стены — четыре туаза. Это слишком далеко?

— Да, — прошептал менестрель.

— Мармадюк говорил мне, что королевский совет, в чьем ведении находятся сейчас королевские миньоны, потребует хороших результатов хотя бы в одной дисциплине. То есть ты должен справиться либо с арифметикой, либо со стрельбой из лука. Никакие бусины тебя не спасут, если оба экзамена будут провалены.

Струны мандолины всхлипнули.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — твердо проговорила я. — Может, будет возможность тихонько тебе подсказать? У тебя же прекрасный слух, как у всякого музыканта.

— Это может сработать с арифметикой, но бесполезно в стрельбе из лука. Для того чтобы выучиться стрелять на слух, лорду Доре надо было начинать тренировки лет пятнадцать назад.

— Лорд Робен говорит, что, если моя канцона понравится ее величеству, даже в случае исключения из состязаний меня оставят при дворе. Место королевского менестреля мне не светит, но я смогу устроиться помощником менестреля, следить за инструментами.

Я чуть не всхлипнула, представив полуслепого Станисласа на побегушках. Мы обязательно что-то придумаем. Просто нужно немного времени. Надо спокойно поразмышлять на досуге. Хотя этого самого досуга нам катастрофически не достает. Время сжалось в пестрый клубок и сматывается все плотнее и плотнее.

Во дворе раздался звук трубы, призывающий к обеду.

— Займите мне местечко, я запру купальню и присоединюсь к вам, — попросила я.

Друзья ушли, я еще немножко подумала и со вздохом поднялась с места.

В дверях я столкнулась с Гэбриелом.

— Подожди, Цветочек, мне срочно нужна печь.

Он чиркнул кремнем, высекая искру, и принялся жечь над углями бумаги, видимо, те, которые недавно принес ему паж.

Я ждала, когда он закончит, хотя могла просто отдать ключ и догнать друзей.

— Ты знаешь какие-нибудь способы улучшить зрение?

— Зачем?

— Не важно. Просто есть некий человек, который плохо видит, и в жизни ему это в принципе не мешает. Но на какое-то время он должен прозреть.

— Существуют окуляры, специально отполированные стекла, которые крепятся перед глазами. — Ван Хорн закончил сожжение и разогнулся. — Ты можешь спросить об этом хабилиса Джесарда, который как раз увлекается оптикой.

— Хабилис покинул столицу и недосягаем для меня.

— Ну тогда лорда Уолеса, кажется, это их общая тема.

А ведь точно! Патрик переписывался с хабилисом об оптике!

Я бросила Гэбриелу ключ и побежала на обед, только что не подпрыгивая от радости.

— Нет, — сказал Патрик на мой вопрос.

Это невозможно, для этого требуются особые инструменты, которые, скорее всего, были у Джесарда, но которых нет у него.

Оливер со Станисласом, которых я поначалу заразила своим оживлением, синхронно погрустнели.

— А кто рассказал тебе об окулярах?

— Не помню, — соврала я, чтобы опять не вызывать дружескую ревность лорда Уолеса, — и даже не помню когда.

Остаток обеда прошел в молчании.

Когда мы уже собирались покинуть залу, чтобы дать возможность прислужникам подготовить ее к занятиям, к нам с визитом пожаловал лорд Мармадюк.

Десять минут обязательных оскорблений я дремала с открытыми глазами, затем шут перешел к делу, ради которого и явил нам свой светлый лик.

— Время, когда вы можете сменить цвет крыла, — сегодня до заката. С последним лучом солнца я закрываю списки. Это понятно?

Мы сказали, что да.

— Ну а теперь, птенчики, радостная для вас новость: до ужина вы совершенно свободны. — И, переждав недоверчивые возгласы присутствующих, продолжил: — Но она соседствует с грустной — ужин у вас сегодня тоже отменяется. Вечером в королевском дворце лорд-канцлер ван Хорн дает бал в честь воссоединения с любимой супругой и не менее любимым шурином Адэром лордом ван Хартом. Поэтому, как вы понимаете, наш любезный лорд Пападель будет занят, а с ним и те люди, которые, видимо, за какие-то тайные, но страшные грехи вынуждены обслуживать вашу ораву. Так что сегодня у вас день свободы, разбирайтесь со всем самостоятельно. А чтоб вы не загрустили и не принялись сворачивать шеи королевским почтовым голубям или павлинам… Успокойтесь, Алари, да, павлины здесь есть, и да, их иногда едят. Но вам это не светит. Поэтому сейчас вам принесут какой-нибудь снеди, чтобы продержаться до завтрака, а уж вы сами решайте, что с ней делать.

В залу вошел строй пажей, нагруженных подносами.

Дальше последовала безобразная свалка и борьба за еду. Эпичное побоище.

— Ну как так можно? — высокомерно протянула я. — Ведь никто не умрет, один раз пропустив ужин. Лорд Виклунд, дружище, там на столе лежит освежеванный кролик. Не будешь ли так любезен добыть его для своих друзей?

— И вина, — поддакнул Доре.

— И хлеба, — сказал Патрик, — потому что без хлеба ты, Оливер, не испытаешь удовольствия от крольчатины.

Кто мог противостоять нашему посланнику? Явно никто. Лорд Формино еле передвигался после недавнего спарринга с Виклундом, а Турень… С Туренем Оливер как раз и поделился, вернув вежливый поклон.

Через десять минут в нашем распоряжении была краюха хлеба, семь бутылок вина, гирлянда красных перцев и две кроличьи тушки, а также все свободное время до того, как нас сморит сон.

Ван Хорн в битве за еду участия не принимал. Он издали махнул мне рукой и, когда я нагнала его во дворе, повесил на шею мое ожерелье.

— Ты уходишь, чтоб повидать родственников?

— Не сейчас, но я подумал, что сегодня тебе пригодится купальня.

— Ты мог бы к нам присоединиться, — сказала я неуверенно.

— И терпеть обжигающие взгляды Уолеса? Нет уж, избавь меня от этого удовольствия. Кстати, он сделает окуляры?