У нас даже сформировались особые эмоции – стыд и вина. Они заставляют нас мучиться, когда мы причиняем вред другим. Хотя эти эмоции часто смешивают, на самом деле они различны. Стыд направлен внутрь, он сосредоточен на нас самих. Он вызывает чувство сожаления и несчастья, потому что вы не смогли соответствовать своим ожиданиям и стандартам. Вина – чувство более внешнее. Чувство вины возникает из-за сознания того, что ваши действия причинили кому-то вред. Обе эмоции поддерживаются обширной нейронной сетью, распределенной во фронтальной и височной областях, а также в лимбической системе{349}. В височной доле чувство стыда активизирует переднюю поясную кору и парагиппокампальную извилину. Стыд также повышает активность медиальной и нижней лобных извилин, тогда как чувство вины более связано с веретенообразой извилиной и средней височной извилиной, которые отвечают за ощущение собственной идентичности и самооценки. Чувство вины возбуждает мозжечковую извилину и островок – эти участки мозга распознают более «внешние» проблемы и опасности.

Все это очень интересно, но главное здесь то, что множество сложных и мощных неврологических механизмов заставляет нас быть хорошими и справедливо относиться к окружающим. Однако значительную часть времени мы подавляем эти механизмы или игнорируем их. Мы причиняем вред и боль другим людям на самых разных уровнях. И все это ради того, чтобы получить желаемое. Что же с нами происходит?

Выражения «злая любовь» и «добро с кулаками» не случайны. Порой приходится причинять вред человеку, чтобы помочь ему в долгосрочной перспективе. Вскрыть чей-то живот и копаться во внутренностях – не самый дружеский поступок, но хирурги делают это каждый день ради спасения жизни. И снова в действие вступает субъективный элемент: то, что некоторые считают поведением асоциальным или враждебным, в определенных ситуациях может оказаться полезным и благотворным. Как-то раз я беседовал с христианским проповедником. По выходным он стоял на улице и проповедовал людям, идущим за покупками. Он призывал их принять Иисуса и покаяться в грехах своих[52]. Он приставал к пешеходам, грозил адским огнем и Страшным судом людям, которые всего лишь решили купить себе новые туфли. Можно ли назвать такое поведение дружеским или «христианским»?

Многие так его и назовут. Такие христиане искренне верят, что попасть в рай после смерти могут только те, кто искренне почитает Господа. А кто этого не делает, будет вечно мучиться в аду. Поэтому долг христианина – предотвратить это ужасное несчастье, убедив людей примкнуть к его церкви и разделить его убеждения. Это теологический аналог кораблекрушения: вы знаете, что корабль тонет, и направляете людей к спасательным лодкам, хотя понимаете, что тем самым портите им впечатление от круиза. Вы можете не соглашаться с уличными проповедниками, но, с их точки зрения, они оказывают вам услугу. Они творят добро.

Кроме того, несмотря на все возражения и неприятие мозга, люди часто совершают поступки, прекрасно зная, что они негативно скажутся на других, но принесут выгоду им самим. Что же делать в таких ситуациях? Прислушиваться к бесу за своим плечом или к ангелу?

Отличная метафора, кстати. Чаще всего (что совершенно ясно из обсуждения систем награды и антивознаграждения) разные участки мозга тянут нас в противоположные стороны. Какой из них одержит верх, зависит от ситуации. Одни заставляют нас быть милыми и дружелюбными, другие же действуют по принципу «каждый сам за себя». В 2011 году Люк Чанг и его коллеги провели эксперимент со сканированием мозга{350}. Они исследовали игру, в которой участники сначала получали деньги, а потом решали, сколько нужно отдать. У тех, кто отдавал ожидаемую сумму или ту, о которой их просили, активизировались участки мозга, связанные с чувством вины – в частности, островок. У тех, кто отдавал больше, чем их просили, активизировались участки, связанные с наградой, например прилежащее ядро. Исследование оказалось очень полезным. Оно доказало, что предвосхищение вины служит мощным мотиватором поведения. Одной лишь его возможности достаточно, чтобы заставить людей вернуть всю сумму. Но некоторые люди менее подвержены этому чувству. Если возможность награды кажется им привлекательнее возможности вины, они поставят собственные потребности и желания выше благополучия других и, скорее всего, станут довольно богатыми. Неудивительно, что в нашем мире самые богатые люди часто отличаются жестокостью и огромным эгоизмом. Только представьте себе эту картину!

Следует также отметить, что неврологические механизмы, заставляющие нас быть милыми и дружелюбными, в эволюционном плане довольно новы. Механизмы самосохранения и вознаграждения гораздо древнее. Они лучше «устоялись», поскольку уходят корнями в наше эволюционное прошлое, когда мы были простыми, примитивными существами, старающимися выжить в мире, где человек человеку волк. Преимущества жизни в крупной дружеской социальной группе возникли позже, когда человеческий мозг в определенной степени сформировался. Это очевидно, когда смотришь на орбитофронтальную кору – вы помните, что этот важный участок мозга остужает наши первобытные импульсы страсти в ситуациях, когда они неуместны и могут породить проблемы? Более сложные участки мозга держат более «животные» участки на коротком поводке и стараются сдержать их по мере возможности.

Еще один пример – роль надкраевой извилины в эмпатии. Мозг человека эгоцентричен. Все, что мы делаем или думаем, происходит с нашей точки зрения, поэтому чаще всего мы воспринимаем других людей и их поступки сквозь призму собственных действий или мыслей{351}. Хотя это вполне понятно, но не полезно для общения с окружающими. Вы же понимаете, что они – это не вы. Это особенно справедливо в отношении эмпатии. Нам нужно разобраться с мыслями и чувствами других людей, потому что собственные чувства могут затуманить картину и окончательно нас запутать. В 2013 году Джорджия Силани с коллегами провела исследование в институте Макса Планка. Ученые установили, что надкраевая извилина (еще один участок, расположенный на стыке теменной, височной и фронтальной долей мозга) «расшифровывает» эгоцентричные искажения в процессе эмпатии{352}. Представьте, что мозг надел 3D-очки. Размытый, хаотичный образ на экране сразу же стал четким и понятным, потому что теперь глаза получают те картинки, которые для них что-то значат. Надкраевая извилина – это и есть такие очки системы эмпатии. Но все возможно лишь до определенной степени. Если наше эмоциональное состояние кардинально отличается от состояния человека, за которым мы наблюдаем, надкраевой извилине приходится работать на пределе сил, а наши суждения об эмоциональном состоянии другого человека становятся менее точными.