тогда, когда ко мне на телефон пришло уведомление о доставке. Пришлось шевелиться — выбегать на балкон, засыпанный снегом почти по колено, разгружать квадрокоптер, покрытый инеем, возвращаться в теплую квартиру и получать по заднице кухонным полотенцем за мокрые следы на полу. А потом в дверь позвонил Алексей Алексеевич, и веселье пришлось прервать…

…Горин ворвался в прихожую, как порыв зимнего ветра, пожал мне руку, сделал по комплименту Кравцовой и Линь, спросил, в какой из квартир мы поселили Рыжову, и поинтересовался у китаянки, нельзя ли заглянуть к «выздоравливающей» хотя бы на пару минут.

Требуемое посещение не сразу, но организовали. Убрав небольшой бардак в спальне и придав Валерии более-менее презентабельный вид. И в который раз оценили весьма своеобразный характер работодателя: перед тем, как переступить порог спальни и обратиться к личности, не имеющей в его глазах никакого веса, он все равно подобрался и посерьезнел. А после приветствия взял быка за рога — принес «Валерии Евгеньевне» официальные извинения за случившийся инцидент, поинтересовался ее нынешним самочувствием, внимательно выслушал ответ и предложил обращаться за помощью, если таковая потребуется.

Говорил достаточно искренне, но меня все равно не оставляло четкое ощущение, что все эти слова — всего лишь мельчайшие фрагменты огромной паутины, которую вот уже который год сплетает этот человек в деловом мире Москвы. Впрочем, мысли о том, чем он занимается где-то там, за пределами сферы моих интересов, пропали в неизвестном направлении, как только Горин завел разговор о тех уродах, которые прилетали в Зёльден по мою душу:

— Кстати, наемники, которым вы объяснили всю степень их неправоты, больше никого не обидят. Не далее, как позавчера они проигнорировали ПДД на одном из горных участков дороги «Зёльден-Инсбрук», не справились с управлением во время заноса, пробили ограждение моста и упали в реку. Так что справедливость иногда торжествует.

Рыжова приняла новость более чем достойно — равнодушно пожала плечами и нисколько не изменилась в лице. Чем, кажется, приятно удивила Алексея Алексеевича. А потом мы оставили ее в покое, перебрались в гостиную, расселись вокруг стола, и Горин устроил мне разнос за личное участие в допросе наемников:

— Денис, твое дело тренироваться и побеждать НА КАНВАСЕ, а все остальные вопросы будь добр переадресовывать тем, кто получает деньги за их решение! Да, рядом с тобой была Анастасия Олеговна с инструментарием, позволяющим… многое. Но ведь техника срабатывает далеко не всегда! Ну, и зачем нам лишние проблемы?

Проехался и по моему решению подпустить к этим уродам Рыжову — очень подробно описал несколько возможных негативных последствий этого поступка, поинтересовался, чем я думал в тот момент и получил ли какие-либо реальные «дивиденды», хоть как-то оправдывающие эту дурь. Впрочем, «добивать» не стал — убедившись, что я осознал свои ошибки, потребовал забыть о детской наивности, юношеском максимализме и любви к войнам с ветряными мельницами, стребовал обещание в дальнейшем держать себя в руках и унялся. В смысле, вспомнил про Котова-старшего и усмехнулся:

— Кстати, неоднозначные поступки совершаешь не ты один. Скряга опять объединил приятное с полезным: для того, чтобы наказать сына за очередной серьезный залет, он забрал у него оба снегохода «Ямаха», подаренные на этот новый год, и их же подарит вам в качестве компенсации за доставленные неприятности!

На мой взгляд, подарок получался не из дешевых. Но высказывать такое мнение я поостерегся, не представляя, какие отношения связывают этих мужчин, и что может вывести из себя Горина. В итоге после долгих и нудных разглагольствований на тему тупой мелочности и неблагодарности дождался очередной смены темы разговора и здорово расстроился, услышав не самую приятную новость:

— Помнишь Линду Доулан? С седьмого по одиннадцатое января у нее были какие-то дела в Европе, а на обратном пути она «сделала небольшой крюк», заскочила в Москву и очень-очень расстроилась, что не застала тебя в городе…

Заметив, что я помрачнел, Алексей Алексеевич понимающе хмыкнул и перестал прикалываться:

— Не грузись — я свозил ее в ресторан, как следует напоил, а потом вправил мозги. В смысле, показал нарезку из боев Марата Алабина, позволил ознакомиться с графиком твоих тренировок на ближайшие полтора месяца и дал понять, что ты свой отдых уже отгулял. В общем, до поединка она тебя дергать не будет. Но с достаточно большой долей вероятности прилетит его посмотреть. А для того, чтобы тебя как следует порадовать и мотивировать, дала слово надавить на Ричарда Логана, чтобы тот свел тебя с кем-нибудь из первой пятерки официального рейтинга полутяжей «Овердрайва».

— Нет худа без добра? — мрачно пошутил я и получил в ответ любимую пословицу Кравцовой:

— Любишь кататься, люби и саночки возить.

Хотел я заявить, что эти саночки мне не по душе, но промолчал. И правильно сделал — невесть в который раз убедившись в моей вменяемости и управляемости, Горин озвучил новость, о которой мог бы и умолчать:

— А теперь новость не для всех, напрямую касающаяся Алабина и его не таких уж и могущественных покровителей. Вчера я встречался с одним… намного более влиятельным господином с гербами и звездами на погонах, являющимся большим поклонником смешанных единоборств и азартных игр. Беседа получилась долгой и интересной — он узнал о причинах проигрыша двух своих последних фаворитов, посмотрел несколько видеозаписей, подтверждающих мои слова, и обиделся. На недобросовестных менеджеров, «химиков» из некоторых промоутерских компаний и любителей устраивать договорняки. Последствия его обиды веселят Москву с раннего утра — одних вызвали на разъяснительную беседу, другим арестовали счета, третьих вовсю трясут оперативники ФСКН, четвертых уже задержали. А покровителям Марата прилетела настолько весомая плюха, что в ближайшие полгода о каком-либо противодействии с их стороны можно даже не думать.

— И теперь за меня будет успешно болеть еще один человек, верно? — спросил я, без труда доперев до наиболее вероятной «цены вопроса».

— Такой болельщик не помешает. Особенно у нас, в России…

…Алексей Алексеевич уехал в одиннадцатом часу сытым, упившимся чаем и довольным жизнью. А минут через двадцать пять отзвонился Котов-старший и попросил спуститься во двор, чтобы запустить на территорию жилищного комплекса его подарки.

Просьбу выполнили вдвоем с Кравцовой — пообщались с дежурным охранником по домофону, встретились с дарителем, обнаружившимся в фойе, поздоровались и вместе с ним вышли к воротам. А там ошалело оглядели две здоровенные дуры, на сидении каждой из которых запросто должно было поместиться два крупных мужика в зимней одежде или целая стайка девчонок, одинаково почесали затылки и задумались, куда же приткнуть все это добро. Хорошо, охранник, который контролировал процесс, напомнил о пустующем машиноместе нашей второй квартиры.

После этой подсказки джипы с прицепами умчались к въезду в подземный гараж, а мы с Котовым вернулись в подъезд и воспользовались лифтом. А потом началось самое неприятное: общение с расстроенным отцом «непутевого сына», пытающимся скрыть омерзительное настроение за перечислением ТТХ флагманов последней линейки моделей снегоходов компании «Ямаха» и советами по их эксплуатации. В результате домой поднялись в половине двенадцатого основательно продрогшими и здорово вымотанными морально. Оставили сверток с документами в прихожей, разулись, разделись и отправились к девчонкам. Показывать фотографии снегоходов, которые нащелкала Настя. А в одиннадцать пятьдесят три в дверь затрезвонили снова. Нахально и бесцеремонно до невозможности.

Я, конечно же, пошел выяснять личность человека, настолько не дружащего с головой, выглянул в коридор через терминал домофона и обнаружил Голикову. С волосами, собранными в несерьезные хвостики, в спортивном костюмчике самого затрапезного вида, в домашних тапочках на босу ногу и улыбающуюся во все тридцать два зуба.

Остыл. Впустил. И в мгновение ока обзавелся увесистым «рюкзаком». Правда, висящим спереди и от избытка чувств целующим куда попало. Отнес его в спальню, показал девчонкам и аккуратно посадил рядом с Лерой. А через пару секунд услышал первое членораздельное предложение:

— Рыжова, у меня возник вопрос интимного плана!

Та, естественно, заинтересовалась и попросила конкретики.

— Провалами в памяти еще не страдаешь?

— Сказала бы, что наслаждаюсь, но не хочу врать.

Татьяна фыркнула, но расспросы не прекратила:

— Тогда процитируй обещание, полученное сразу после того, как я предложила тебе поработать на Семена Ростиславовича.

Рыжей тут же стало не до смеха — она посерьезнела, смяла пальчиками простыню и не очень уверенно произнесла:

— Что в один прекрасный день ты меня заберешь.

— Прости, я соврала… — сокрушенно вздохнула развлекающаяся оторва: — Забирать приходится прекрасной зимней ночью. Надеюсь, ты на меня не в обиде?

Валерия выдохнула ответ еще до того, как дослушала последнюю фразу:

— В какой, нафиг, обиде⁈ Это самая лучшая новость, которую я когда-либо слышала!!!

— Тогда завтра в десять утра по Москве зайдешь на свою рабочую почту, прочитаешь полученный пакет документов, поставишь