— Проснется, — заботливо сказал урядник, — надо ему порцию дать, да чаем напоить; ишь уморился, бедняга.

Когда через несколько часов накормленного и напоенного драгуна доставили в отряд, он едва держался на ногах и водкой от него разило, как из винной бочки… Голова при падении оказалась поврежденной, его взяли лечить, стали бинтовать, класть компрессы, и японец становился все озабоченнее и угрюмее…

П. Краснов. Русский Инвалид

(Из рассказов участника войны о сибирских казаках)

I

В начале июня месяца 1904 г. от 7-го сибирского казачьего полка, стоявшего тогда биваком близ Далинского перевала в отряде генерала Мищенко, был послан для разведки неприятеля разъезд в числе 12 казаков, под командой поручика Книпера.

Так как предполагалось, что разъезд может вернуться не скоро, то начальник разъезда Книпер был снабжен порядочной суммой денег, которые он положил в сумку своего седла. Казак Савельев[25]случайно видел это.

Пройдя несколько верст от перевала, разъезд неожиданно наткнулся на японскую засаду, которая встретила казаков залпами. Казаки спешились, рассыпались в цепь и в свою очередь открыли частый огонь; но ввиду численного превосходства неприятеля должны были отступить.

В самом же начале перестрелки был ранен поручик Книпер, а вскоре затем была убита бывшая под ним лошадь.

Когда казаки начали отступать, унося с собою раненого поручика, казак Савельев вспомнил о казенных деньгах, положенных в сумку седла, которое теперь вместе с убитой лошадью должно было остаться в добычу неприятелю. «Попадут в руки японцам, а офицер будет отвечать», промелькнуло в голове Савельева и, недолго размышляя, он пополз навстречу японцам к трупу лошади.

Пули свистели и жужжали, словно рой пчел, но смелый казак, не обращая на них ни малейшего внимания, благополучно добрался до трупа коня, срезал сумку с деньгами и пополз обратно.

Выстрелы смолкли. Савельев приподнялся и осмотрелся кругом. Японцы совсем близко, а наших не видно уже…

Торопясь уйти от японцев и пробираясь, где в траве, где между кустами, Савельев потерял направление, по которому отступили казаки, сбился с пути и пошел наудачу.

Дней шесть бродил он между сопками, отыскивая наших; верст 300 исходил и, наконец, измученный, голодный и оборванный, вышел к Ляояну.

У вокзала стоял поезд, готовый к отъезду. «Сяду в вагон и доеду до Хайчена, а там — наш полк», решил казак и направился к поезду. Едва передвигая ноги, заходит он в вагон и к великой радости видит там… поручика Книпера!..

Это был санитарный поезд, и поручик в числе прочих раненых препровождался в ближайший эвакуационный пункт.

— Ты как попал сюда?! — воскликнул не менее изумленный и обрадованный поручик, увидев казака, которого считал убитым в перестрелке.

Казак рассказал ему, как он отстал от товарищей, спасая казенные деньги.

— А вот и они, — добавил он, подавая сумку.

Растроганный офицер горячо поблагодарил столь преданного своему долгу молодца-казака.

II

К вокзалу станции Ляоян только что подошел санитарный поезд, битком набитый ранеными, подобранными на позициях.

Время к вечеру, моросит дождь.

К вокзалу идет генерал С. и встречает казака, который, сильно хромая, тем не менее куда-то спешит.

Зная, что сибирцев в Ляояне нет, генерал остановил казака, интересуясь узнать, зачем он здесь и куда идет.

Казак замялся, но на повторенный вопрос виноватым голосом докладывает.

— Так что, ваше превосходительство, меня привезли с этим поездом с позиции.

— Ранен, значит?

— Так точно, в руку и в ногу. Пулю-то из руки вынули, а в ноге сидит, потому не могли там, вот и отправили.

— Куда ж ты теперь идешь?

— Виноват, ваше превосходительство, к товарищам на позицию.

— С пулей-то?

— Так точно. Скажу, что поправился.

И как бы в оправдание себя и для успокоения генерала добавил:

— А в поезде не хватятся, там и без меня много, я, значит, оттуль потихоньку убежал…

И. Тонконогов

После одной разведки отряд казаков возвратился на свою стоянку в деревне Мяухау-пу, оставив у Ляу-дию заставу из двадцати человек 3-го взвода 13-й сотни, под начальством урядника Чемки.

От заставы до отряда было верст пять. Правее ее, в леску, расположились охотники одного из пехотных полков. Версты на полторы вперед, к деревне Ханнию, Чемка выслал урядника Портнова с тремя нижними чинами. Японцы занимали позицию южнее Ляудию и Ханнию, для наблюдения за которой и выставлена была застава урядника Чемки. Стемнело. Охотники куда-то скрылись, и Чемка остался один. Кругом сопки лес, впереди японцы, а наших ближе нет пяти верст. Раздумье взяло Чемку. Как бы не обошли японцы. Около десяти часов вечера со стороны Ханнию раздались частые выстрелы. — Михайло Никодимыч, ведь это у Портнова, — прислушиваясь, заметил один из казаков. Действительно, скоро послышался топот скачущих лошадей и к заставе подъехал Портнов со своими людьми. — Ну что? — Да что — нет возможности держаться. Окружили было аспиды. — Как бы до нас не добрались, — подумал Чемка и приказал всей заставе отойти от деревни, под прикрытие обрывистого скоса дороги. — А охотников не видели? — спросил он Портнова. — Не видали. Должно, вперед прошли, — так сказывали.

Ночь выдалась холодная и темная. Наши не спали, напряженно вслушиваясь в завыванье ветра. Начинало рассветать. В долине закурился туман. Продрогшие кони понуро стояли. Вдруг какой-то шорох донесся спереди. Все насторожились. — Осмотри винтовки, — шепотом приказал Чемка. Сквозь туман мелькнули темные фигуры людей, можно было рассмотреть околышки фуражек. — Это наши охотники. В то же время послышался оклик часового. — Кто идет?! — Свои, — донесся ответ. — Слава Богу, — мысленно проговорил каждый, и люди начали было укладываться, как вдруг со стороны «своих» раздался залп, — другой, — третий. По коням! — крикнул Чемка. Две лошади бились на земле, обливаясь кровью. Люди, кто как, — открыли огонь по наступавшему противнику, медленно отходя назад к перевалу. Но, что это? Справа и слева тоже посыпались пули. — Господин урядник, лошадь ранили! — И мою… — И мою… — И у меня ранена… Четыре лошади были ранены первыми же выстрелами. Был контужен и один казак. Медленно, шаг за шагом, отступал Чемка к перевалу. Всюду, где только являлось малейшее закрытие, он останавливался, чтобы дать возможность отойти спешенным товарищам и раненым коням. Японцы быстро наступали, осыпая пулями. На первом перевале застава долго держалась, пока не была обойдена. Зато второй перевал Чемка не уступил неприятелю, отражая его метким огнем. Японцев было с роту, но и целая рота их ничего не могла поделать с горстью наших. Чемка держался на своей позиции до тех пор, пока по всему фронту не разыгрался горячий бой и ему не приказано было присоединиться к сотне.