Нельзя предполагать, что было оказано давление на всех или даже на большинство людей на этих передовых постах. Но нельзя и отрицать: это, вне всяких сомнений, отражает первое глобальное распространение организации сыска. Инквизиция явилась печальным наследием, сопровождавшим героические подвиги португальских мореплавателей, первооткрывателей далеких земель.

А сейчас перейдем к рассмотрению чудовищных размеров этого процесса. В 1492 г. Испания еще была разобщенной нацией с внутренними врагами, а португальским мореплавателям еще предстояло обогнуть мыс Доброй Надежды. С потерей Константинополя мир за побережьем Северной Африки превратился для христиан в призрачное безмолвие. А затем, в течение срока жизни одного человека, все переменилось: мир уже был исследован, а гонения набирали темп в качестве жестокого приложения к чуду открытий.

К 1570-м гг. появились дворцы инквизиции в Гоа, Мексике и Перу. В 1609 г. к трибуналу в Картахене-де-лас-Индиас в Колумбии добавился еще один. Точно так, как инквизиторы в Гоа и в Мексике принимались за дело немедленно после прибытия, к 1575 г. тюрьма в Перу была настолько переполнена (всего через шесть лет после учреждения трибунала), что размещать заключенных оказалось негде[679]. Дела открывали и в тех районах, где не было трибунала — например, в Буэнос-Айресе. Здесь судили старого конкистадора, завоевателя Чили Франсиско де Огирре (между 1571-75 гг.) Ему вменяли богохульство и отсутствие благоговения перед церковью[680].

Как и в Испании, любой мог стать объектом преследований в испанских колониях. Самые первые процессы в Перу были сосредоточены на двоеженстве старых крестьян, а не на неверии конверсос и морисков[681].

В отличие от инквизиции в Гоа, которая была самой кровожадной и плодовитой из всех португальских трибуналов, инквизиция в Америке оказалась более умеренной по сравнению с испанской. В течение всего срока ее существования «освободили» всего около 100 человек. Основная масса дел представлена делами священников-вымогателей, двоеженцев и т. д.[682] Общее количество дел в американских трибуналах не превышало 3 000. Это небольшое количество по сравнению с числом дел в Иберии и Гоа[683].

Но, хотя судов происходило сравнительно мало, следует помнить: численность испанского населения вместе с рабами, которые тоже входили в юрисдикцию инквизиции, была незначительной. В городе Мехико, столице вице-королевства, в конце XVI века имелось всего несколько тысяч испанских хозяйств.

На самом деле, пределы досягаемости инквизиции оказались значительными. В вице-королевстве Перу людей арестовывали в городах, расположенных за тысячи миль от Лимы — например, в Санта-Крус-де-ла-Сьерра[684] и Потоси (Боливия)[685], в Кито (Эквадор)[686]. До учреждения трибунала в Картахене в 1609 г. обвиняемых везли на суд в Лиму из Боготы[687]. После учреждения инквизиции в Картахене людей регулярно арестовывали и доставляли туда из Панамы[688].

Между тем, предпринимались попытки учредить трибунал в Буэнос-Айресе в 1620-ех гг.[689] В трибунале Мексики судили обвиняемых даже с далеких Филиппинских островов, привезенных из бассейна Тихого океана[690]. На него была возложена ответственность за этот регион. И трибунал согласовывал свои действия относительно людей, арестованных в Маниле[691], с португальскими инквизиторами.

Реальность была такова, что в результате учреждения инквизиции удалось охватить каждый город в Испанской Америке. Шпионы и комиссары инквизиции жили в местах, удаленных на огромные расстояния от центров, где находились трибуналы[692]. Известно, что они вели постоянное наблюдение и могли оказывать воздействие по своему выбору. Следовательно, хотя не всегда происходили аресты и наказания, надзор существовал.

Между Испанией и Новым Светом для инквизиции существовало фундаментальное различие. Оно выражалось в том, что ей приходилось осуществлять общественный контроль другого рода. В Испании главенство традиционной веры не вызвало сомнений, но имелось ощутимое неблагоприятное воздействие на ее чистоту со стороны конверсос, морисков и протестантов. Поэтому они считались наиболее досадными угрозами.

В Новом Свете строилось совершенно новое общество, инквизиция намеривалась обеспечить его соответствие охраняемым ценностям, притом — в широком объеме. Проблема заключалась не только в смешанном населении, состоявшем из европейцев и американских индейцев, но и в притоке африканцев, которые в Лиме утверждали, что могут найти преступников «по понедельникам, средам и пятницам»[693]. В Картахене они признавали открыто, что занимаются сексом с дьяволом и блаженствуют в его теплом семени[694].

В подобной ситуации инквизиция становилась не только оплотом против ереси, но и стандартом правильных ценностей в океане ощутимого дьявольского разгула[695].