Трудность проекта инквизиции заключалась в том, что успех иберийских властей при строительстве своих империй отчасти был связан с тем, что в них с самого начала входили страны, имевшие смешанные религии. Этот космополитизм обеспечил представителям Иберии значительное преимущество в работе с народами Африки, Америки и Азии, он внес свой вклад в их успехи и в завоеваниях, и в посредничестве.

Разрушив в результате действий инквизиции этот космополитизм и то, что принималось за толерантность на родине, Испания и Португалия подавили возможности своих представителей действовать через границы. Поэтому со временем умонастроения инквизиции и ее экспорт за моря затруднят способность империй взаимодействовать с различными народами и реалиями.

Что и внесет вклад в крах империй.

Мехико, 1589-96 гг.

Прокурором инквизиции в Мексике был человек с подходящим именем. 18 апреля 1589 г. доктор Лобо Герреро («доктор Воин-Волк») издал приказ об аресте Луиса-младшего. Губернатора Нового Леона Луиса де Карвахала-и-ла-Куэва, дядю Луиса, уже с вызовом арестовали и бросили в тюрьму инквизиции.

То, что в этих арестах оказалось немало политики, было типично для инквизиции. Губернатор Луис сделался врагом вице-короля Мексики дона Луиса Суареса де Мендосы. Обнаружив, что Карвахал был по крови конверсо, Мендоса почувствовал: это обстоятельство даст возможность поймать противника в западню[696]. В то же время арест фигуры такой значимости подчеркнет: никто не может оказаться выше инквизиции, как продемонстрировало дело Карранцы в Испании.

Доказательства, собранные против семьи, восходили к Рождеству 1587 г., когда Изабелла, сестра Луиса-младшего, беседовала с неким Фелипе Нуньешом из Лиссабона и ясно высказалась: в христианской вере нет ничего хорошего. Когда Нуньеш рассердился, Изабелла сказала ему, что ее отец сказал однажды: «Некоторые чиновники могли бы преследовать нас в этом мире… И эти чиновники — инквизиторы»[697]. Затем она рассмеялась и заявила, что лишь проверяла силу его веры.

Нуньеша не удалось убедить. 7 марта 1589 г. он выдал ее. Арест состоялся 13 марта. Теперь были подготовлены доказательства против всей семьи. Инквизиторы Бонилья и Санктос-Гарсиа готовились нанести удар.

Однако сначала следовало выследить Луиса-младшего. Он работал вместе со своим братом Бальтазаром в качестве странствующего торговца, бродя по разрушенным холмам колонии, продавая обувь, ткани, изюм и джем. Они решили накопить вместе денег, которых хватило бы для возвращения в Европу, чтобы жить с евреями в Италии, но сперва, до отправления в морское путешествие, отдать все долги[698]. Вероятно, у них был потрясающий вид, когда они шли по ослиным тропам на пересеченной местности со множеством безлюдных горных цепей с зазубренными вершинами.

Братья были очень похожи друг на друга: Бальтазар, носивший широкополую защищающую от солнца черную шляпу, был бледен, его подбородок украшала светлая борода и Луис-младший — в такой же обуви и одежде, как брат. Лицо его было удлиненным, бородка лишь начинала отрастать.

В тот апрельский день Луис-младший возвращался в Мехико с шахт своего зятя Хорхе Альмейды, располагавшихся в Таско. Узнав, что арестовали их дядю-губернатора, они вместе с Бальтазаром спрятались в надежном месте в городе Мехико.

Братья размышляли над своим будущим. Жизнь в колонии не сулила ничего хорошего. Они решили попытаться бежать на Кубу, где не имелось инквизиторского представительства.

Братья переоделись до неузнаваемости и смогли добраться до самого побережья около города Веракрус. Но тут угрызения совести взяли верх над инстинктами. Они решили, что один должен вернуться, так как их мать Франсиска осталась в Мехико совершенно одна на милость инквизиторов.[699]

В понедельник 8 мая Луис-младший вернулся в Мехико. Колониальная столица расположилась у подножья дымящегося вулкана Попокатепетль, постоянно угрожающего самому существованию города. Прибыв в дом Франсиски, Луис-младший пообедал с матерью и сестрами. На следующий вечер появились секретарь мексиканской инквизиции Ариас Вальдес и главный бейлиф Педро де Вильегас. Они постучали в дверь дома Карвахала. Ворвавшись туда, они обыскали все и нашли Луиса, который прятался в небольшой кухне. Его связали, изъяв из карманов все серебряные монеты, чтобы оплатить его питание за то время, пока арестованного будут содержать в тюрьме[700].

Как обычно, суд инквизиции зашел в тупик. Прокурор вызвал Луиса-младшего и предъявил ему обвинения. Он отверг их все. Но 7 августа Луис попросил аудиенции и упал на колени, ударяя себя кулаками в грудь и выкрикивая: «Я согрешил, помилуйте, помилуйте! Помилуйте грешника!»

Ему приказали подняться на ноги. Затем он сообщил инквизиторам, что Господь внушил ему, что он должен покаяться, что ему приходилось бороться с дьяволом, который постоянно пытался отговорить его, не разрешая рассказать всю правду. Сейчас, когда его совесть спасена, он добровольно раскаивается в том, что вся его семья исповедовала иудаизм[701].

Разумеется, это было именно то, что хотели услышать инквизиторы. Самообвинений оказалось вполне достаточно, чтобы уничтожить губернатора Луиса Карвахала, нового врага вице-короля. Хотя оставался вопрос, был ли губернатор истовым католиком, как ясно заявили Изабелла и Луис-младший в своих показаниях. Зато стало ясно, что он знал о ересях в своей семье и не заявил об этом инквизиции. Это уже само по себе было преступлением, так как каждый был обязан сообщать подобные сведения. Имея такие доказательства, инквизиторы могли получить нужного человека.

Губернатор Луис, безусловно, выступил с энергичной защитой. Он протестовал, заявляя, что у него не имелось времени, чтобы преодолеть огромное расстояние до Мехико и разоблачить свою семью, так как он вел войны с индейцами. Карвахал перечислил все свои добрые дела — военные кампании, города, основанные им, открытые рудники, построенные церкви. Арестованный отказался от контактов со своими родственниками и просил своих племянников Луиса-младшего и Бальтазара уплатить за тот объем соли и вина, который он предоставил им в долг[702]. Но ничто уже не могло его спасти.

К концу 1589 г. инквизиторы вынесли приговор. Губернатор Луис де Карвахал-и-ла-Куэва должен пройти очищение и быть выслан из Вест-Индии на шесть лет. Луиса-младшего, Франсиску и Изабеллу приговорили к четырем годам покаяния в монастыре, Марианну — к двум годам покаяния, Каталину и Лианор — только к одному году каждую.