Безумный мир!

Неужели это, действительно, его сознание сотворило такое?

– Так! – Раф направил на плоскоглазого указательный палец. – Ты знаешь, как отсюда выбраться?

– Это знало даже яйцо, с которым ты не пожелал разговаривать. – Рафу вновь показалось, что плоскоглазый говорит это с усмешкой.

– Если вы все тут такие умные, так чего же шаритесь по этим зарослям?

– Хочешь, чтобы я ушел?

Раф задумался.

– Как отсюда выбраться?

– Самое смешное, что все зависит только от тебя самого. Ты должен, наконец, определиться с тем, что тебе нужно.

– Я с самого начала это знаю.

– Значит, что-то мешает тебе идти в нужную сторону.

– Точно! – Раф радостно щелкнул пальцами. – Не зря ты тут появился! Я все время думаю о плоскоглазых!

– Мне весьма лестно это слышать.

– Ты настоящий плоскоглазый?

– В каком-то смысле…

– Кончай дурить мне голову! – протестующе замахал руками Раф. – Мне нужен конкретный ответ – либо «да», либо «нет».

– Я так не могу, – развел руками плоскоглазый.

– Почему?

– Потому что я являюсь отражением образа плоскоглазого в твоем сознании.

Раф ровным счетом ничего не понял.

– И что?..

– Я плоскоглазый в той мере, насколько ты меня таковым считаешь.

– Годится! – махнул рукой Раф.

И в ту же секунду он оказался под зеленым небосводом с нарисованными на нем желтой луной и звездами, похожими на брызги серебристой краски. Он сидел на краю деревянного помоста. Рядом с ним, помахивая ногами, сидел плоскоглазый. Позади них стояла небольшая хижина со стенами из тростниковых циновок. Внизу, под помостом, растекалась вода. Раф наклонился и зачерпнул воду в пригоршню. Вода как вода, только очень темная, почти непрозрачная. Мертвая вода. Раф выплеснул воду и вытер ладонь о штанину. И все равно осталось чувство гадливости, как будто коснулся какой-то мерзости.

Раф посмотрел на плоскоглазого:

– Люди и плоскоглазые так и будут убивать друг друга?

– Да, – кивнул плоскоглазый. – Ты ведь в этом не сомневаешься. Ну, или почти не сомневаешься.

– То есть, мы будем уничтожать друг друга до тех пор, пока не умрет последний человек или последний плоскоглазый? – решил все-таки уточнить Раф.

– Совершенно верно, – снова кивнул плоскоглазый.

– Почему?

– Ты уже спрашивал себя об этом.

– И не нашел ответ.

– Нашел. Только оставил его без внимания.

– Объясни.

– Все дело в том, что у людей каждый сам по себе. У плоскоглазых – все вместе. Поначалу, только появившись на Мелководье, люди тоже стали жить, как плоскоглазые. Они построили Квадратный остров и редко когда его покидали. Десяток-другой одиночек, плавающих на плотах куда им вздумается, не в счет. Они были даже необходимы для того, чтобы выполнять роль посредников между людьми и плоскоглазыми. Но со временем плоскоглазые поняли, что люди переняли только внешнюю сторону их образа жизни. Внутри каждый из них оставался сам по себе. И тогда плоскоглазым стало ясно, что настоящего взаимопонимания между ними и людьми никогда не будет. А если так… – плоскоглазый наклонился и посмотрел вниз, на свое отражение в темной воде. – Если так, то нужен был только повод для того, чтобы начать тотальное уничтожение иной расы.

– Значит, и на новом месте плоскоглазые не оставят нас в покое?

– Ты сам это знаешь.

– У нас… У людей есть шанс победить?

– А этого ты не знаешь. Выходит, не знаю и я.

Плоскоглазый поднял руку и неожиданно хлестко ударил Рафа по щеке.

Раф откинулся назад и ошарашенно уставился на плоскоглазого. При этом у него даже мысли не возникло нанести ответный удар. Он даже не сказал ничего. Потому что не о чем было говорить.

– Все, больше я тебе не нужен, – сказал плоскоглазый и, наклонившись вперед, упал, вернее, позволил своему телу упасть с помоста.

Темные воды сомкнулись – сгинул плоскоглазый, будто и не было его никогда. Да и что делать плоскоглазому в сознании Рафа, будь оно хоть трижды расширенным?

Раф тряхнул головой – с этим бредом пора кончать.

А по воде даже рябь не бежит. Точно зеркало, а не вода.

Раф наклонился и посмотрел на свое отражение.

Странно, но он все еще был похож на себя самого.

Раф встал на воду и пошел.

Дойдя до горизонта, он раздвинул зеленый занавес и ступил в пустоту. Пустота переливалась перламутровыми отсветами и была наполнена тончайшими звуками невидимых хрустальных колокольцев.

Раф почувствовал себя легко и приятно.

Трудно не почувствовать себя легко, когда без всяких усилий летишь в пустоте. А приятно…

Было настолько приятно, что хотелось обо всем забыть. А это уже было лишнее.

Сделав усилие, Раф заставил себя остановиться.

Теперь он неподвижно висел в пустоте, обтекавшей его, подобно призрачному туману.

Он избавился от вопросов, мешавших сосредоточиться на выбранной цели – плоскоглазый канул в темной воде.

Так.

Что теперь?

– Эй! – крикнул Раф.

– Эй!.. Эй!.. Эй!.. – ответило ему эхо.

А может быть, это и не эхо вовсе, а кто-то подсмеивался над ним?

Поди разберись, когда вокруг ничего нет.

Вообще ничего.

В зарослях тростника и то как-то сподручнее было. Там, чтобы двигаться вперед, нужно было раздвигать сухие стебли руками. А здесь?.. Здесь сплошной туман.

Так-так-так…

Здесь сплошной туман… Следовательно, туман в его собственном сознании… Для того чтобы рассеять туман, нужно собраться с мыслями…

Всего-то.

Для чего он здесь?

Чтобы узнать, как помочь раненому.

Что ему для этого нужно?..

Узнать, как устроено человеческое тело. Не в общих чертах – это ему и без того известно, – а в деталях. В мельчайших подробностях.

Так!

Теперь у него есть ясная цель, но туман по-прежнему не рассеивается.

Почему?

Образ!

Весь этот мир построен на образах. На очень конкретных, зримых, почти осязаемых образах.

В окутывающей Рафа молочно-белой пелене наметилось некое уплотнение.

Замечательно!

Загребая обеими руками, Раф медленно поплыл в сторону едва обозначившегося образа.