пусть она и будет нелегкой. Как только она вернется из Белфаста, она тут же начнет работать над этим.

– Мне так жаль, – пробормотал Джим в ее волосы. Он раскрыл дверь и положил руку Мэри на спину, провожая ее. – Мне очень, очень жаль.

Она выбежала к такси, так и не успев перед ним извиниться.

– 37 –

2018

– Buenos dias[10], – поздоровался Кит. Он стоял в ногах кровати в одних трусах, пытаясь вскрыть обертку чайного пакетика. Крошечный чайник на столике рядом, закипая, начал подпрыгивать.

Элис, которой и так-то редко удавалось сохранить невозмутимость, а с утра и особенно, умудрилась слегка улыбнуться. В какой-то момент ей захотелось шмыгнуть в ванную и привести себя в порядок. Но вся ее косметика была похоронена где-то на дне рюкзака, а ей не хотелось, чтобы Кит решил, что она навороченная штучка.

Вместо этого она попыталась отвлечься от переживаний о состоянии своего лица, наблюдая, как Кит наливает воду в чашечки с дико неудобными мелкими ручками. Он держал чайник на уровне бедра. Образы прошлой ночи – его бедра между ее, ее ногти впиваются в его грудь – всплыли у нее перед глазами. Китон, это было всего лишь один раз, напомнила она сама себе. Только один раз. Она перевела взгляд на более безопасный экран телевизора, который умещался на шкафу позади него.

– Что там?

– Ничего, – слишком быстро ответила Элис.

– Куда ты смотришь?

– Да просто на телевизор.

Кит тоже взглянул туда, убеждаясь, что он не включен.

– Ясно. – Достаточно тактично, чтобы не усугубить ситуацию. Может, он все же обучаем.

Держа чашки, он забрался обратно в постель, медленно и осторожно, чтобы не расплескать ничего на простыни. Когда он передавал ей блюдечко, она заметила, что он вытащил пару печений из упаковки и положил с краю. Они выглядели настолько черствыми, что об них можно было бы сломать зубы. Невообразимое рыцарство.

Поставив чай на полочку возле постели, Элис попыталась откусить краешек печенья. Она не могла заставить себя прямо взглянуть на Кита, но даже боковым зрением она могла заметить все то, что разглядела в ночном полусвете. Там, в Лондоне, женщины небось так и падали к его ногам. Элис имела в виду тех, кто не успел толком с ним поболтать.

Кит подвинулся к ней чуть ближе, матрас просел. Он потянулся поцеловать ее, и Элис почувствовала, как все ее тело подпрыгнуло ему навстречу.

– Ну… – начал он. – Ночью было классно.

Элис так и знала, что это случится. Кит весь, до костей, был таким идеалистом. Если бы у нее была хоть капля разума, она оговорила бы все условия заранее, вслух: никакой привязанности, никаких нежностей, никаких повторений. Но она была настолько захвачена моментом, и его губы были тут, и это было так хорошо…

Но все это было не важно. Важно было то, что начатое прошлой ночью должно закончиться здесь и сейчас. Элис не собирается ждать в подвешенном состоянии его неизбежного ухода из ее жизни два или три месяца спустя.

– Ага. Но, я думаю, на этом все и закончится. – Элис отклонилась назад так, чтобы между ними было достаточно места, и повернулась к Киту. Она не должна была заходить так далеко, потому что, как бы ей ни было противно это признавать, теперь она знала, какой потенциал есть у произошедшего между ними.

Кит наклонил голову набок. Элис поняла, что так просто она не отделается.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Мне не нужно ничего серьезного. Не сейчас.

– Сейчас – это сейчас, в этом пансионе? – Кит взглянул на часы над дверью, словно желая убедиться, сколько времени у них осталось до чекаута.

– Сейчас – это вообще. Я не готова к серьезным отношениям.

– У тебя кто-то есть?

– Что, в это трудно поверить?

– Нет, – Кит поднял руки. – Но ты никого не упоминала. Хотя могла бы, из вежливости. – С взлохмаченными волосами он выглядел страшно артистично. Элис ужасно хотелось протянуть руку и пригладить вихор над его левым ухом, и одновременно она ненавидела себя за это. – До того, как… – Его голос звучал на удивление нейтрально. Это ее огорчало. Пусть бы он лучше рассердился, и ей было бы понятнее, что происходит.

– Ну, никого у меня нет. Все и так достаточно сложно. Не думаю, что нам стоит еще больше все усугублять.

– Как тебе будет угодно.

– Извини, – произнесла Элис.

Ей правда было жаль, но она не настолько доверяла сама себе, чтобы четко озвучивать причины своего раскаяния в 8:42 утра. Это долгая история – все та же самая повесть о вере и предательстве, которая вынудила ее пуститься в этот путь с самого начала. Если она не смогла найти слов, чтобы объяснить все это Мэри там, в ее квартире, то какие шансы есть у Кита в этом пансионе, когда у них впереди столько важных дел? Может, уже через несколько часов они наконец смогут найти Джима.

Но у нее и не было возможности ничего объяснить; Кит, схватив полотенце из комода, отправился в душ еще до того, как она успела как следует извиниться.

Когда Элис вышла из ванной, Кита в комнате не было. На ее сумке лежала записка. Даже точки в ней казались резкими и обиженными. Жду в машине. Оставь, пожалуйста, ключ на ресепшен.

Счет уже был оплачен, и Элис, отдав ключ, подошла к машине. Кит сидел на водительском месте, постукивая пальцами по рулю. Похоже, не только она не находила себе места от беспокойства.

– Может, сегодня нам повезет, – сказал он, когда Элис закинула сумку на заднее сиденье и захлопнула пассажирскую дверцу.

Никакой пассивной агрессии, увиденной Элис в его записке, заметно не было. Она задавила ростки нерационального разочарования, поднимающиеся где-то в подсознании и говорящие: Ну, однако, быстро он справился. Она должна воспринимать его легкость как положительное свойство – без этого им не удалось бы так продвинуться в поисках Джима. Но все равно… не была ли она слишком уж мерзкой с этим своим утренним отказом?

– Представляешь, если мы найдем сегодня Джима? Вот будет круто.

Так ли уж круто это будет? В каком-то смысле – да. Но глубоко-глубоко внутри Элис было от этого тревожно. Она с трудом смогла доесть печенье, потому что желудок сжимался в предчувствии того, что мог принести этот день. Теперь они точно знали, что Джим жив. Ну или они так думали, если этому Тони можно доверять. Но больше они ничего не знали. Как Джим