— Именно.

И Синичкин, невежа, отключился. Ни «до свидания», ни пожелания удачи.

В Листвянку[21], стародачный поселок близ Москвы, Римма решила отправиться на общественном транспорте. На машине ехать пришлось бы через весь город: она квартировала на юге Садового, а Листвянка значилась по Ярославскому направлению — а время неумолимо ползло к вечеру, когда трафик начинает устремляться к окраинам. К тому же прямо в Листвянку ходили электрички. Римма посмотрела в расписании, когда идет скоростная, с кондиционером, и прикинула, что не спеша успеет собраться, накраситься и доехать по Кольцевой до трех вокзалов. А бюджет расследования выдержит как девяносто два рубля (стоимость обычного билета), так и сто семьдесят пять — ускоренного.

Девушкой постепенно овладевал азарт сыска. Непонятно, как Синичкину удавалось всякий раз увлечь ее делом. Вот и сейчас она гордилась, что поймала в свои сети, а потом расколола, на пару с Пашей, режиссера Тучкова, и одновременно предчувствовала, что разгадка близка и развязка наступит скоро.

Электричка оставила Москву позади. Замелькали ближние пригороды: Мытищи, Подлипки, Болшево. Пейзаж — новостройки и столпотворения на перекрестках — был неотличим от столичного. Наконец, пролетела за окнами березовая рощица, и поезд затормозил на дачной платформе. Рабочий люд, улизнувший пораньше из офисов, высыпал на перрон. На площади народ уже поджидали маршрутки и автобусы разных направлений. Но Римма, белая косточка, отправилась к стоянке такси. Там коротала время пара извозчиков, покуривая и посмеиваясь.

— Кто со мной поедет здесь, по поселку? — осведомилась она.

— Вахтанг, твой черед.

Чернявый Вахтанг окинул взглядом Римму, всю, с ног до головы, и притушил в глазах заинтересованный огонек. «Как бы не начал джигит клеиться», — с досадой подумала девушка. Однако грузин оказался слишком важен и самонадеян для банальных приставаний. Не сказав ни слова и не сделав ни единого жеста, даже глаз больше на девушку не скосив, он занял водительское место в неновой «Киа». Не нарушая молчания, Римма уселась рядом.

— Куда едем? — наконец расщедрился Вахтанг на реплику.

— У вас тут два месяца назад девушку убили. Кристину Карагозину. Знаете где?

— Ты — журналистка, что ли? — скосился на нее водила.

— Детектив я. Частный. Кстати, квитанцию за свои услуги сможете выписать, чтобы мне перед клиентом отчитываться?

Не роняя своего достоинства, Вахтанг скупо кивнул и завел движок.

— Подождете меня там, на месте? И вообще — потом по поселку повозите?

Снова царственный кивок.

Римма вытащила из сумки телефон и набрала Пашку — пусть солнечный день и до темноты еще далеко, но береженого бог бережет. Бросила в трубку:

— Паша, я приехала в Листвянку, еду на место происшествия в частном такси — белое «Киа», госномер ***.

Вахтанг только покосился на нее, но никак не прокомментировал то, как она его на всякий случай закладывает.

А девушка, чтобы водитель не обижался за недоверие, пояснила:

— Мой начальник, Павел Сергеич, большой крохобор. Требует, чтоб я за каждый чих отчитывалась.

За окном замелькали разнокалиберные дачные дома, на многих — растяжки или плакаты «Продается».

— Что у вас тут по поводу убийства говорят? — осведомилась Римма.

— Гастарбайтеры, говорят, взбесились. Молдаване, может. Или таджики, или киргизы.

— А вы-то сами откуда? Из Грузии?

Полный достоинства кивок.

— Никогда в Грузии не была, — немного заискивающе проговорила частный детектив.

— Значит, вы и не жили, — с полной убежденностью резюмировал Вахтанг.

Римма рассмеялась.

— А зачем мне в Грузию ехать? — поддразнивая, вопросила девушка. — Вино пить? Так для этого Франция есть. И, ммм, Италия, — мечтательно протянула она.

— Грузины итальянским вином ноги моют, — сделав скупой жест, вынес вердикт джигит. Девушка расхохоталась. Важный Вахтанг ей нравился.

Они свернули с основной трассы на улицу, что тянулась мимо разнокалиберных дачных домиков — от полузаброшенных избушек до гордых каменных палат. Разномастным оказалось и дорожное покрытие: то асфальт со множеством лежачих полицейских, то щебенка, то ямищи в полколеса.

Чистый дачный воздух врывался в полураскрытые окна, пьянил кровь.

Наконец Вахтанг остановил свою «Киа» у опушки леса. Дальше проезда не было: железные ворота на замке, в них — распахнутая калитка, а за нею вьется тропинка.

— Вон там ее убили, — пояснил водитель. — Пятьдесят метров отсюда, если по тропе. Смотреть будешь?

— Подождете? Я схожу гляну.

— Говорят, на тропе убили, а потом вглубь лесопосадки тело оттащили. Налево, там даже кровавый след на земле был, — расщедрился на пояснения гордый грузин.

Римма прошлась по тропинке в указанном направлении.

Протокол, который переслал ей Синичкин, она еще дома скопировала в свой телефон.

Его указания совпадали с направлением, заданным Вахтангом: «по прямой, продолжающей улицу Светлая».

Никого не было на опушке, лишь галдели предвечерне птицы — но уже не суматошно, как поют во время весеннего гона, а хлопотливо, озабоченно: они успели стать родителями, главами семейств. В вышине величественно покачивались сосны. От безлюдья и пустынного леса холодок забрался под кофточку. Подумалось: «Что я здесь делаю? Снова бросилась в неизвестность, причем по первому Пашкиному зову. Зачем?!»

Похоже, вот оно, место убийства. Дожди уже смыли всю кровь, но показалось отчего-то, что именно тут поджидал душегуб свою жертву: как раз тропинка делает резкий поворот, и за кустом очень удачно можно спрятаться. Во всяком случае, сама Римма место для засады выбрала бы именно здесь. Кто же был тем убийцей? Маньяк? Случайный грабитель-гастарбайтер (как утверждает Вахтанг)? Или тот, кого они ищут? И смерть Карагозиной стала первым звеном в цепи? И, значит, ее убил Игорь Николаевич Порецкий?

Версия все равно представлялась фантастической. Зябко передернув плечами, девушка поспешила назад к машине.

От дома, самого ближнего к лесу, место преступления не просматривалось. Но ворота, преграждавшие путь к опушке, и калитка видны были, верно, из его окон хорошо.

— Подождите меня еще пару минут, — бросила Римма Вахтангу и позвонила в домофон у забора, ограждавшего гигантский трехэтажный сруб из оцилиндрованных бревен. И дом, и частокол напомнили девушке сказку про Машеньку и медведей с иллюстрациями Васнецова.

— Кто та-ам? — пропел из домофона радушный женский голос.