Одинокие наркоманы и пьяницы чувствовали себя здесь неуютно, ведь это был храм жриц любви. Тут можно было найти шлюх любого возраста и социального положения. Многие занимались древнейшей профессией лишь ради приработка, нуждаясь в деньгах на машину или новую одежду для детей. В Бангкоке больше двухсот тысяч девушек и неизвестное число парней, занятых профессиональным или полупрофессиональным сексом. Поскольку доход от проституции раз в десять превышает среднюю зарплату в городе, неудивительно, что многие поддаются соблазну, несмотря на сопряженные с этим опасности.

На протяжении часа Майер отказывал всем тем, кто заглядывал к нему в кабинет. Едва не соблазнившись на темнокожую тридцатилетнюю женщину с большими упругими грудями и осиной талией, облаченную в трико из крокодиловой кожи, он в конце концов остановился на тринадцатилетней девочке с проказливым личиком. Малютка в школьной форме отвела его в крохотную комнату в нескольких кварталах от «Грации», где в пестрой колыбели лежал младенец.

Майер пробыл там до часа ночи, восторгаясь ее мастерством. Девочка сносно говорила по-английски певучим голосом. Она похвалила Майера. По ее словам, от многих иностранцев воняет, а у японцев достоинство такого маленького размера, что приходится использовать специальные тонкие презервативы, похожие на напальчники, так как обычные просто слезают.

Когда Майер вернулся в «Хилтон», его встретил управляющий, обаятельный мужчина, недавно перебравшийся в Бангкок из крупной гонконгской гостиницы, которой он руководил на протяжении многих лет. Майер заказал на завтра «мерседес», чтобы отправиться на пляж Паттайя, расположенный на берегу Сиамского залива: рай солнца и песка, а также секса.

Он проснулся в половине одиннадцатого утра и позавтракал в номере, читая свежий номер «Бангкок пост». Особенно его заинтересовало сообщение о том, что в Лондоне похищен израильский инженер-ядерщик Мордехай Вануну. Вдруг раздался громкий настойчивый стук в дверь. У Майера внутри все оборвалось, когда он увидел, что к нему неожиданно нагрянул де Вилльерс.

– Постарайся изобразить, что ты рад меня видеть.

Проворчав что-то нечленораздельное, Майер стер с губ крошки.

– Чем я заслужил такое счастье?

Как выяснилось, де Вилльерс выполнял заказ в Мельбурне, когда ему передали сообщение от Дэвиса. Он решил лететь через Бангкок, на тот случай, если Майер, как уже бывало, откажется прервать свои развлечения в Таиланде.

– Мы вылетаем в Лондон сегодня, вечерним рейсом.

Майер отменил вызов «мерседеса», мысленно проклиная и Дэвиса, и де Вилльерса.

Дуги Уокер заправлял пивной «Антилопа» уже не один десяток лет. Как и его ленивый черный лабрадор, любивший гомон главного зала, Дуги был большой и добродушный. Вечером в четверг 30 октября 1986 года посетители «Антилопы» представляли собой обычную пеструю и шумную смесь с изрядным вкраплением незнакомцев.

Дуги приветствовал группу бывших солдат, вошедших в зал. Его угостил кружкой пива Кейт Райд, один из нескольких офицеров, использовавших «Антилопу» как место встречи, в основном в обеденный перерыв.

Главной темой разговоров был богатенький мальчик по имени Джереми Бэмбер, два дня назад получивший пожизненный срок за жестокое убийство пятерых членов своей семьи. Надеясь унаследовать кругленькую сумму, он подстроил все так, чтобы вина пала на его сестру. Обсуждение приняло жаркий характер. Дуги, Райд, Смит-Пиггот по прозвищу Катастрофа и Джексон под мягким воздействием крепкого пива запросто могли превратить самую неподходящую тему в предмет крупного спора. Обыкновенно Майкл Мармэн, возрастом далеко за сорок и безработный, принимал самое горячее участие, однако в тот вечер он пребывал в подавленном состоянии и решил отправиться домой, чтобы почитать и лечь спать пораньше.

Причиной его плохого настроения, вероятно, была последняя встреча с Розой-Мей, сварливой, но очень красивой. В прошлые выходные он приехал к ней в Кенсингтон, чтобы забрать на день сыновей. Между ними вспыхнула жаркая ссора, от которой до сих пор оставался горький осадок. Порой Мармэн люто ненавидел бывшую жену, но вдруг он заново замечал ее светлые волосы и божественную фигуру, классические славянские черты лица и чарующие глаза с поволокой и начинал гадать, почему они с Розой-Мей расстались.

Урожденная Роза-Мей Кассель-Кокчинская, она была дочерью шведки и польского офицера. Молодой красавец принимал участие в последней документально зафиксированной кавалерийской атаке на германские танки в 1939 году, провел несколько лет в советском лагере для военнопленных, а после войны обосновался в Англии, где и родилась Роза-Мей. Когда Майкл познакомился с ней, проводя отпуск на Сардинии, Роза-Мей работала учительницей в кенсингтонской школе.

Сначала он казался девушке всем, о чем она только мечтала: очаровательный кавалерист, чемпион полка по лыжам, борец с коммунизмом и беззастенчивый любитель красивой жизни. Узнав Майкла ближе, Роза-Мей обнаружила, что он нуждается в материнской заботе, что сделало его вдвойне привлекательней.

Мармэн обвел взглядом зал «Антилопы», ища сам не зная что. «Не надо мне было увольняться из армии, – подумал он, – вот когда наши отношения пошли наперекосяк». Майкл взглянул на часы: четверть седьмого вечера. Надо поторопиться, если он не хочет пропустить любимое занятие – горячую ванну под «Радио-4». Попрощавшись с друзьями, Мармэн направился к выходу.

Выйдя за дверь, он увидел драку в пятидесяти ярдах от пивной, совсем рядом с предметом его гордости и источником радости, новеньким красно-черным «Ситроеном-2СВ». Двое пьяных выясняли отношения на узком тротуаре рядом с машиной, а толпа зевак подбадривала драчунов. Мармэн бросился к «ситроену», на бегу нащупывая ключи. Если на машине останутся вмятины, это будет чертовски неприятно. Пусть «ситроен» похож на опрокинутое ведро, это очень экономичная машина, что очень важно для того, кто уже полгода не может найти работу. Один из дерущихся, обритый наголо негр с разбитым в кровь лицом, отлетел на левую переднюю дверь. Выругавшись, Мармэн рванул с места и помчался по Итон-Террейс, не обращая внимания на показавшиеся в конце улицы синие полицейские мигалки.

Проехав мимо Баттерси и углубившись в Клэпхем, он свернул на Блэндвилд-роуд. После развода, произошедшего три года назад, Мармэн сблизился с очаровательной девушкой по имени Джулия, однако они продолжали жить каждый своей жизнью. На офицерские сбережения Мармэн купил в Клэпхеме домик с террасой. Обычно у него снимали комнату один-два студента художественного колледжа, однако в тот вечер единственный постоялец уехал из города, и дом оставался целиком в распоряжении Майкла.

Напротив стояла бакалейная лавка, ее владелец был в дружеских отношениях с Майклом и присматривал за почтовым ящиком. Запарковав машину рядом с домом, Мармэн вошел, швырнул пиджак и галстук на стол в гостиной, налил стакан виски и поспешил наверх. Как обычно, входная дверь осталась распахнута настежь, ведь Майкл был человеком общительным, и не проходило дня, чтобы к нему не заглядывал кто-нибудь из приятелей. Проблемы безопасности его не волновали. Он частенько повторял: «Красть у меня нечего, кроме радиоприемника, и если воры захотят забраться в дом, замок их не остановит». Через несколько минут Мармэн уже лежал в горячей ванне, затянутой облаком пара. Рядом стоял стакан с виски, а радио заглушало все ненужные звуки.